Здравствуйте. )

[ichiruki]

Название: Я увижу тебя снова.
Автор: [искренность]
Бета: Лана Хис
Рейтинг: G.
Персонажи: Ичиго/Рукия, мельком Тацки.
Жанр: ангст.
Дисклеймер: герои и мир принадлежат Кубо Тайто.
Размещение: без моего разрешения нельзя.

Иногда, этими длинными, мерзлыми ночами, ему снятся сны. Снится Рукия; снится ее силуэт, призрачный, дымчато-иллюзорный, будто обманка. Ее голос. «Ичиго, Ичиго!» – кажется, повторяет она, а больше он не в состоянии расслышать. К утру сны рассеиваются, наваждение проходит, и, чаще всего, Ичиго все забывает.
В эти туманные предрассветные часы Каракура такая же мерзлая, как и ночами. Природа спит; спит все. И тогда ему кажется, будто настоящее – не реальность, а нескончаемый, вечный кошмар, в котором он одинок.
Одинок он и в жизни. Все это время Ичиго медленно, верно разрывает крепкие узы между собой и друзьями. Разрубает их своим напускным равнодушием и почти-невосприимчивостью к окружающим. Разрубает: четко, метко, заученно. Нити-связи срастаются, а он рубит и рубит их снова… И друзья решают не трогать его. Оставить в покое.
За это Куросаки Ичиго благодарен им как никогда.
Город просыпается еще до восхода солнца и оживает. Сбрасывает с себя, постепенно, ночную тень; словно расправляет плечи. Каракура должна была быть родной, но Ичиго разрывает связи и с ней своим напускным равнодушием.
На самом деле ему далеко не все равно.

***

Арисава часто пытается заговорить с Ичиго о его состоянии – он не слушает. Хотя, нет, слушает. Но не слышит. Она говорит, а он все также то ли задумчиво, то ли бездумно смотрит перед собой. И когда Тацки, обозлившись, хватает Ичиго за ворот рубахи и кричит что-то прямо в глаза, он снова ничего не слышит. Только как-то рассеянно улыбается. Через силу. Через боль.
И Тацки эту боль видит, но вот ничего поделать не может. Ичиго возвел вокруг себя слишком прочные стены: у Тацки не докричаться, не достучаться через них не получается.

***

В Каракуре снова дождь; барабанит по крышам, стеклам, смывает что-то очень важное – не только пыль. Ичиго лежит на кровати и вслушивается в его шум, и в вой ветра за стеклом, и в шелест деревьев… Долго – до звона в ушах, до боли почти.
К ночи дождь затихает, и Ичиго вслушивается снова. По-другому. Закрыв глаза, пытается различить любой шорох, любой, пусть и самый мимолетный, иллюзорный почти, звук… Вслушивается в уснувший мерзлый город и темноту собственной комнаты. Пытается ощутить, услышать, увериться в том, что Рукия здесь… Здесь ли? Может, это просто его больная фантазия, его бездумное желание верить в то, что она рядом, и в комнате – кроме него – никого больше нет?
Незнание убивает. Выводит из себя.
Ичиго чертыхается и закрывает глаза, пытаясь уснуть. Пытаясь больше не вслушиваться.
Усталость – моральная больше, чем физическая – пригвождает к кровати практически намертво. Почти расслабившись, он засыпает.
Засыпает, чтобы утром вступить в еще один бессмысленный день. Который, конечно, хоть чем-то и отличается от предыдущих, но заканчивается совершенно также.
Снова вслушиваясь в пустоту, Ичиго хочет верить, что Рукия рядом.
Но это слишком больно. И – тяжело.
И когда Гинджоу заявляет, что хочет вернуть Ичиго силы шинигами, бешеная карусель однообразных дней наконец останавливается.
«Я увижу тебя снова, Рукия!» – думает он.