Touching without touching

[ichiruki]

Публикуется с разрешения автора

Автор: Shadowdancer
Персонажи: Рукия/Ичиго, Бьякуя
Рейтинг: G
Жанр: ангст и романтика, само собой
Предупреждения: боюсь, что ООС
Ну и т.д.

Рукия не умеет рисовать. Каллиграфия никогда не давалась ей, и ее иероглифы всегда были больше похожи на расползающихся во все стороны жуков, чем на стаю экзотических птиц, готовых взметнуться в небо. Пожалуй, единственное, что она освоила в совершенстве – это рожицы Чаппи, с которыми даже написание докладов становится не таким уж нудным занятием, да и времени занимает куда меньше. И Укитаке-тайчо, кажется, не против получать документацию в такой своеобразной форме. В общем Рукия давно смирилась с тем, что ей не быть великим живописцем, несмотря на великое желание, и потому следует направить свою творческую энергию на совершенствование того, чем ей все же удалось овладеть, а именно – рисование зайчиков во всех доступных формах. И хотя некоторым это ее увлечение кажется нелепым и смешным, Рукия не обращает внимания на едкие комментарии завистников. Нии-сама вот тоже считает, что не стоит прислушиваться к мнению обывателей, ибо стремление к совершенству – само по себе искусство, так как позволяет дойти до самой сути вещей. Недавно, встретившись с Бьякуей в коридоре казармы Тринадцатого отряда, она обронила один из рисунков, который Кучики-тайчо поднял и вернул ей. Взгляд брата на секунду остановился на изображении чаппи, а потом он… не кивнул, конечно, и ничего не сказал, но веки его на мгновение опустились. У зайца, которого Рукия аккуратно сунула обратно в расползающуюся кипу бумаг, были рыжие торчащие волосы.
Ей больше не надо писать о деятельности временного шинигами. Потому что этой деятельности больше нет. Как и самого временного шинигами. Остался лишь ученик старшей школы Куросаки Ичиго. Остался в том мире, которому принадлежал. А ей остались воспоминания. И рыжеволосые чаппи.
Это началось еще тогда, в мире живых, когда, наблюдая за вечно нахмуренными бровями Ичиго, ей невыносимо захотелось коснуться складки между ними и разгладить этот излом. Было ли это после дня рождения его матери? Он бы не понял, это было слишком не похоже на ту Рукию Кучики, которую он всегда знал. И она бы никогда не решилась… Поэтому она просто села и нарисовала зайца с глупой безмятежной мордочкой и рыжими торчащими волосами. Это было прикосновение без прикосновения. Маленькое несбыточное желание, заключенное в клетку карандашных линий. И когда Ичиго увидел рисунок, то ничего не понял, снова сердито хмурил брови и бормотал, что не похож на чаппи. А Рукия сделала вид, что обижается и обозвала его идиотом. Это было так просто: спрятать у всех на виду то, что никому нельзя было показывать. Так что в конце концов это превратилось в привычку – рисовать их рейды в форме детских каракулей. Чаппи махали мечами, хмурили нарисованные брови и уничтожали Пустых. И всякий раз, когда она рисовала рыжую шевелюру, она представляла, как проводит рукой по солнечным волосам Ичиго.
И теперь, не имея возможности увидеться с ним, а вернее, отказывая себе в этом, потому что не имеет права на его обычную жизнь, она оставляет за собой право этого неосязаемого прикосновения к его душе.

Рукия не умела рисовать. Во всяком случае, то, что она называла рисунками, было больше похоже на детские каракули или разбегающихся тараканов. И эти тараканы вскоре стали вылезать из самых неожиданных мест – Юзу нашла несколько под футоном Рукии, Карин – среди учебников в комнате девочек, сам Ичиго натыкался на них среди своих книг и вещей. Чаппи были повсюду и напоминали о Рукии всякий раз, как ему начинало казаться, что обычная жизнь нравится ему куда больше прежней. Пару раз он ловил себя на том, что, глядя на этих зайцев, так глубоко уходил в воспоминания, что люди в них становились почти реальными. Комната наполнялась тенями из его памяти так плотно, что становилось трудно дышать, и он начинал сомневаться, что способность видеть и чувствовать духов навсегда покинула его. Но дни проходили за днями, и с ними все дальше уходила надежда когда-либо вернуться в тот мир, где в окружении богов смерти он чувствовал себя живее, чем на уроках в школе.
Убирая с полки старые учебники, Ичиго потянул за уголок листка, торчащего, как закладка – в руке оказалась одна из зашифрованных записок Рукии, с указаниями для временного шинигами в виде рыжеволосого чаппи, а геометрия раскрылась на теме параллельных прямых.
-…Как так не пересекаются? Почему?!
-Откуда мне знать, глупая?! Не пересекаются, потому что параллельные. Это аксиома!
-Какая еще аксиома, идиот?!
-То, что не требует доказательств. И объяснений. Ни-ка-ких. Вообще. Вот не станешь же ты доказывать кому-нибудь, что есть Сообщество душ, Сейрейрей и Готей тринадцать? Они есть. Для тебя это аксиома. Так что просто поверь: они не пересекаются!
Рукия секунду сидела, приоткрыв рот и явно переваривая услышанное, потом недовольно фыркнула и сунула в учебник вместо закладки свою записку.
-Все равно не понимаю. Откуда ты можешь знать, что они не пересекаются, если тебе никто этого не доказал?
Ичиго мученически застонал и схватился руками за волосы.
-Да какая тебе разница?! Не пересекаются и все. Просто запомни.
-Но я не понимаю!..
-Хорошо! – вдруг рявкнул парень и полез куда-то на дальнюю полку, достал оттуда увесистый том с заковыристой надписью «Энциклопедия». – Где же оно… А вот! «Прямые линии называются параллельными, если ни они, ни их продолжения взаимно не пересекаются. Все точки одной из таких прямых находятся на одинаковом расстоянии от другой. Однако принято говорить: "две параллельные прямые пересекаются в бесконечности". Такой способ выражения остается логически верным, потому что он равносилен выражению: "две параллельные прямые пересекаются в конце чего-то не имеющего конца", а это равносильно тому, что они не пересекаются. Между тем выражение: "пересекаются в бесконечности" вносит большое удобство: благодаря ему можно утверждать, например, что всякие две прямые на плоскости пересекаются и имеют только одну точку пересечения», - торжественно прочел он и с облегчением выдохнул.
Рукия закрыла рот.
-И что это было, придурок?
-Как что, глупая? – снова взбеленился Ичиго. - Статья в энциклопедии. Так что, если тебе удобнее думать, что параллельные прямые все же могут пересекаться – ок, пусть пересекаются. Где-то там, в бесконечности!
Рукия еще несколько секунд очень внимательно смотрела на него, потом спокойно улыбнулась и повернулась к столу:
-Да, так гораздо лучше.
…Воспоминание об этом разговоре проносится в голове Ичиго, пока пальцы его бессознательно разглаживают листок бумаги, снова и снова прикасаясь к закорючкам, оставленным рукой маленькой шинигами. И, чувствуя неровность карандаша под кожей, он думает о том, что она была права, и так – гораздо лучше.