"Ладонью о ладонь" by Эминда

[ichiruki]

Название: Ладонью о ладонь
Автор: Кислородиус (она же Эминда)
Бета: Зоро вспыльчивый и с катанами
Рейтинг: пока G. Дальше предполагается PG-15.
Персонажи: Для первой главы - Ичиго, Рукия, Орихиме, Бьякуя, Урахара, Йоруичи, Татсуки, Тессай, Исида, Чад.
Жанр: romance, angst
Состояние: в процессе
Дисклеймер: Отдаю все в теплые руки Кубы-самы, если заберет сам
От автора: Автор долго думал, что написать, истерично хохотал и решил сказать правду. Написано для нашей Джо, которая сейчас с катанами, но постепенно из драббла превратилось в онгоинг, и я его пишу, не брошу. Это ответ на первый предпологаемый вопрос. Второе, о чем обычно говорят "Автор, сделай того больше, будет лучше". Я не могу. Я буду "расти над собой" (с), но угождать всем, уж простите, не мое кредо)

Глава 1.

Это было очень странно. Вроде все как прежде… И не как прежде. Орихиме смотрела на багровеющее закатное солнце, и в её широко распахнутых глазах легко читалась неуверенность. В завтрашнем дне. В сегодняшнем. И – что было для нее самой нестерпимой мукой – в дне вчерашнем.

И со всех сторон давило одиночество. Сдержанной улыбкой Татсуки, молчанием Чада, спокойствием Ишиды, холодной отрешенностью Рукии и мрачной улыбкой Ичиго.

Ведь она так старалась. Они через многое прошли, так много испытали, столько поняли и осознали.

- Время. Не было времени для того, чтобы все прожить.- Орихиме удивленно посмотрела на спокойную Рукию и только теперь поняла, что все-таки шинигами выбивается из их компании. Едва заметно, но все-таки…. Если подумать, то за все это время по-настоящему ее изучил только Куросаки, и то непонятно – что именно он понял, и как относится. Когда Кучики забрали в Сообщество Душ, Ичиго, не раздумывая, отправился её спасать, а сейчас даже не посмотрел в сторону удаляющейся девушки, хотя все знали, что сегодня Рукия возвращается в Сейретей, и вряд ли в ближайшем будущем они увидятся – после той схватки в Уэко Мундо шинигами получила лейтенантский шеврон. Кстати, и когда она об этом вскользь сказала, никто не начал бросаться с поздравлениями, и у самой Орихиме не было никакого желания кричать «Кучики-саааан! Как здорово!» и все в том же духе. И Рукия восприняла это всеобщее мимолетное внимание как должное, нимало не обидевшись, и даже наоборот – благодарно на них посмотрела. Все изменилось, изменяется и больно давит. Нет вокруг тех, с кем она в первый раз пересекала ворота, созданные Киске-саном… Даже Йоруичи-сан стала другой. И от этого было мучительно больно – Иноуэ стойко переживала все изменения, происходившие с Ичиго, с другими, собственное бессилие и силу, чужие раны и даже смерти; шла, вновь и вновь поднимая голову, потому что знала – они впереди нее и за ней, они – все вместе. А теперь. Теперь «они» разделились на разные кусочки – лейтенанта тринадцатого отряда, гордо идущую навстречу своему брату – такому же неузнавемому; шинигами-человека – сильнейшего, героя Сейретея и негласного спасителя мира; квинси – гордого, прямого, но с грустной мудростью в глазах; невероятного человека….даже сверхчеловека – с открытой в себе чудовищной силой. Чад как-то резко перестал быть «одноклассником Садо-куном». Он стал другим – чем-то большим, отдельным и от людей, и от шинигами и им подобных.

И есть еще она сама. Человек с непонятной духовной силой, непонятым сердцем и непонимающей душой. И обратиться за советом не к кому, потому что Татсуки-чан…что она теперь может посоветовать? И как теперь с ней говорить?

И втайне считаешь себя виноватой… потому что не смогла… не придумала, как не подвергать других риску и не подчиняться Айзену.

Резкий поворот – Ичиго стоит спиной к закату и внимательно смотрит в серые глаза Бьякуи. Тот спокоен, как и всегда, держит сестру за руку – неожиданно нежно и заботливо – пальцами за запястье, положив хрупкую женскую ладонь на свою. И тонкие сильные – Орихиме хорошо знает их силу, спасшую Иноуэ от чужого вечного голода – пальцы согласно и крепко держат широкую мужскую руку, чуть подрагивая. Не видно лица Рукии, голова опущена, но ее плечи и спина прямые. Гордость. Кучики-сан не совершил ошибку, приняв ее в клан. Ветер шумит травой, играет потерянными листьями цветов, путает волосы. Кучики оборачивается, до невозможности похожая на брата, и смотрит так же – спокойно и в ожидании. А в голове у Иноуэ вопрос – им не больно смотреть против солнца? Словно в ответ на ее мысли, Рукия зажмуривается, отворачивается, погрозив светилу кулаком и что-то говорит Бьякуе, приподнявшись на носочки. Кивок в ответ – и не разобрать выражения лиц. Открываются врата и шинигами твердым шагом идут в черноту и холод другого мира. А потом старший Кучики оборачивается и что-то говорит со странной улыбкой.

Мираж воздушной воронки на месте врат – и нет в этом мире маленькой девушки Кучики Рукии и ее старшего брата.

Небо на востоке было бархатно-синим с ранними каплями звезд. Ичиго хмыкнул, зашагал прочь от реки

-Ну, я пошел.

Орихиме жалобно посмотрела на чернеющие воды и стиснула кулаки. Вот сейчас, когда отчаянней всего желаешь только стать частью этого течения – никого рядом нет. Исида уже ушел, бесшумный и быстрый, как и всегда. Чад сидел на берегу спиной к реке и смотрел на низкий рожок месяца.

Татсуки осторожно дотронулась до плеча Иноуэ и вопросительно посмотрела на нее. Та в ответ кивнула и взяла подругу за руку, направляясь к дому.



По ночам не заснуть – злой месяц, вторая половина того, что глядел на Иноуэ в узкое окно темницы Уэко Мундо. Девушка быстро засыпала только в полнолуние и новолуние, а пасмурных ночей в это ясное лето выдалось не так уж и много.

Вот и сейчас – солнце еще не зашло, а Орихиме уже чувствовала приближающийся месяц. Так невозможно. Лучше бы… Ведь она сможет увидеться с братом…

- У тебя есть возможность повидаться с ним, не используя столь глупые способы.

Иноуэ вздрогнула и отшатнулась от окна. В проеме двери кто-то стоял. Кто-то. Да даже не глядя на четкий, вырезанный в противоположном окне силуэт, даже не слыша этот голос – просто по присутствию особой, глубокой и невидимой силы – поняла бы.

- Кучики-сан?

-Да. – гостья неслышно вошла в комнату и встала рядом с Орихиме.

-П… почему вы здесь? Почему тут? И…при чем тут глупые…то есть как вы…

- Успокойся. Просто я видела твое лицо тогда, видела сейчас – нетрудно догадаться, о чем ты думаешь. И именно поэтому я сейчас пришла. Как я понимаю, никто так и не понял, что я имела в виду тогда, у реки, и теперь вы бродите по этому странному городу и все глубже погружаетесь в это болото. Ну а отпустили меня сюда под предлогом передачи сообщения этому ублюдку Урахаре и Йоруичи. – Рукия вздохнула и села на подоконник полубоком, подставляя лицо тусклому свету звезд. – В Сообществе Душ прекрасно понимают, в каком вы состоянии; все вовсе не такие идиоты, какими кое-кто их видит, а вернее, желает видеть. Да-да, я об Ичиго. Он почему-то считает, что там все глупее его, такого сильного и распрекрасного – в голосе шинигами явственно проступило раздражение – однако ничто так не отрезвляет, как столетия постоянной борьбы за жизнь, – что бы там ни думали, мы тоже живем, тоже страдаем, любим и ненавидим. Поэтому мне было дано и негласное задание – взбодрить вас.

- Кучики-сан… но почему ты пришла ко мне?..

- Потому что ты меня выслушаешь и не будешь задавать идиотских надуманных вопросов. Потому что у тебя гораздо лучше выйдет объяснить все и Чаду, и Ишиде, и Ичиго. Ты такая же, как они. И сама прекрасно знаешь, что я – все-таки чужая. – Рукия улыбнулась, устало и открыто, - Не отчаивайся, Орихиме. Переживи этот момент, поверь мне. Вот именно сейчас, когда уже невмоготу и хочется опустить руки – ни в коем случае не сдавайся, слышишь? – шинигами нахмурилась, озабоченно и грустно, и наклонилась к самому лицу Иноуэ, - Живи. И когда этот перелом пройдет, ты поймешь, что все это не зря.

Кучики задумчиво посмотрела вниз из окна и вытянула руку, осторожно беря Адскую бабочку.

- Передай всем мои слова, но только от себя, только когда сама в них поверишь, поймешь. А я пойду. И, да…никому ничего не говори, ага? А то если в Сообществе Душ официально узнают, что я тут еще по гостям ходила – взгреют будь здоров.

Рукия засмеялась, свесила ноги с окна и, не оборачиваясь, прыгнула в теплую летнюю ночь. А Орихиме сжала кулаки, грозно посмотрела на месяц и вдруг поняла, что он вовсе не страшный и злой. Холодный – да, но не злой. И этот месяц видят ее друзья, которые по-прежнему с ней, просто бояться признать друг друга и себя.

А потом она заплакала – тихо, грустно, как плачут звери, как плачут обреченные. Но уже через полминуты сорвалась, наспех одеваясь, побежала по темным ломающимся улочкам Каракуры и что есть силы заколотила в знакомую дверь, крича:

-Татсуки-чан! Татсуки-чан, открой, это Орихиме, открой, Татсуки-чан!

Подруга, испуганная, бледная, открыла дверь через минуту и буквально втащила Иноуэ в дом, вглядываясь в заплаканное лицо и слушая непонятный шепот.

-Да что с тобой такое?

-Татсуки-чан… я… я… ты мой самый лучший друууг! – Орихиме, уже рыдая во весь голос, зарылась лицом в чужое плечо и начала судорожно выговаривать все то, на что надеялась, что боялась узнать, от чего бегала. – Я… я… я ведь не изменюсь обратно, я могу только измениться дальше, я знаю, но я боюсь меняться дальше, мне страшно все потерять, и кажется, что я все потеряла, мы все такие чужие, лишние, неподходящие, но ведь мы же все равно мы, просто….

-Помолчи, Орихиме. – Татсуки взяла девушку за руку и повела за собой, - Идем, я тебя хоть чаем напою, а то ты так говоришь, что аж в ушах звенит. Глупости говоришь. И сама это прекрасно знаешь.

Уже на кухне, держа в руках обжигающе-горячую кружку, Иноуэ тайком следила за четкими и стремительными движениями подруги, уже окончательно проснувшейся и что-то готовившей.

- Орихиме, ты так долго пряталась лишь для того, чтобы до всего этого дойти? Знаешь, я, конечно с вами мир не спасала, – последние слова Татсуки произнесла немного иронично и грустно, - но все же соображать могу, и то, как вы все себя ведете… я не понимаю вас. Впрочем, я не хочу ничего говорить. Сейчас я тебе дам полотенце и подушку, и, если не возражаешь, пойду уже спать.

Иноуэ удивленно смотрела на темноволосую девушку, поражаясь, как хорошо ее понимают, и как долго она могла не осознавать - не смотря ни на что, они друзья, настоящие друзья. Она закрыла глаза и уткнулась носом в кружку с чаем. Теперь все будет хорошо.




Утро обрушилось на нее громким криком Татсуки:

- Орихиме, только не говори, что еще спишь! – быстрые шаги, шум раздвигающейся двери и еще один крик, - Орихиме! Уже заполдень, я успела на тренировку сходить.

-Как заполдень? - Иноуэ рывком поднялась на кровати и обиженно посмотрела на подругу, - Татсуки-чааан, почему ты меня не разбудила?

-Я будила, но ты начала отговариваться какой-то стрельбой, потом и вовсе отвернулась, причем все мои дальнейшие попытки тебя растолкать ни к чему не привели. И в итоге я убежала, потому что опаздывала на тренировку.
А как объяснить?
-Мне…мне приснился сон…Татсуки-чан, меня как током ударило – все не так, все не так!
Орихиме от возбуждения подпрыгнула на кровати и чуть не свалилась. – Татсуки-чан, теперь все так ясно, так понятно! Татсуки-чан, какая я молодец, какая ты молодец!
Подруга внимательно смотрела на свою гостью и кусала губу.
- Да. Ты просто молодец, что не побоялась идти вперед. Надеюсь, не будешь бояться и впредь. Ну, а если что – я всегда рядом, ты же знаешь. Всегда знала.
- Я больше не буду бояться, я больше никогда не подведу так моих... любимых друзей. – Иноуэ встала и стиснула подол майки до белых костяшек. В ее взгляде было обещание. Она начинала понимать. Глаза капитана Кучики и чуть грустный смех его сестры. Кому она грозила кулаком. И кого пришла спасать. И не могла. Орихиме должна сделать это за Рукию, потому что так бы поступила и сама Кучики. И почти любая девушка, не так ли?
Иноуэ, к вящему удивлению Татсуки, радостно засмеялась и схватила лучшую подругу за руки.
-У нас еще столько дел, сколько еще человек надо спасти! – в глазах ее был озорной и решительный огонь.


Татсуки неприязненно смотрела в глаза своего рыжего друга, спрашивая себя – когда они успели так опустеть и стать настолько колючими. Ичиго с высоты своего роста и двух ступенек разглядывал сияющую Орихиме и ее мрачную подругу. Иноуэ улыбалась, переминалась с ноги на ногу и ничего не говорила. По-настоящему в ее душе царил полный хаос – что сказать, как сказать и что сделать? Не подвести Кучики-сан и Куросаки-куна, вытащить его. Ей так не нравились эти ненастоящие глаза, которые, создавалось такое впечатление, старались не смотреть ни на кого. Или наоборот, чересчур внимательно всех рассматривали. Искали что-то.
- Или кого-то?
Широкая белозубая улыбка, полные смуглые губы и внимательные янтарные глаза. Хрипловатый голос, для многих - самый ненавистный в их жизни, медом пролился на измученные нервы. Его мягкая насмешка и смешанная с ней грусть все расставили на свои места, и Орихиме тайком облегченно вздохнула – все-таки трудно разговаривать с таким мрачным и отрешенным человеком.
Ичиго потемнел еще больше. Он начинал ненавидеть эту женщину, так внимательно и насмешливо его разглядывающую. А еще больше он ненавидел ее за то, что такой же взгляд появился у Орихиме. У кого! Иноуэ вообще всегда была для него… другом? Членом команды? Кем-то близко-далеким, понятно-загадочным. Но спокойным кем-то. Никогда не было этого странного чувства, будто тебя разглядывают, положенного на картонку. Разглядывают вдумчиво и внимательно и полностью уверены – ничего тебе не срыть, ничего не утаить, ты просто не имеешь на это права.
Но от Йоруичи-сан, так долго прожившей и так много знающей, настоящей убийцы, это можно было снести, это было понятно. Но откуда, Айзен их всех побери, такой взгляд у Иноуэ?! Где-то внутри медленно развивала тугие кольца гладкая змея злости. Уже начиненная ядом отвращения ко всем и всему, усталости от всех и вся. Да когда же его оставят в покое и дадут спокойно пожить? Отпустите меня, пустите, дышать трудно, смотреть трудно, неба не видно, солнца не видно, неужели не заметно, что больно вас слушать, слышать вас, видеть вас. Вас всех, всех без исключений. Вы, многомудрые и долгоживущие, неужели не видите? Прекратите смотреть в меня, изучать меня, слушать меня. Мучайте других, с меня уже хватит, хватит, хватит. Я дышать хочу, жить хочу. Сам. Один.
А непроницаемые блестящие глаза не мигая, все смотрели. И под этим взглядом никто и не заметил, как смуглая рука закрыла лицо Орихиме. Короткая усмешка.
-Идите на урок, детишки, хватит вам в гляделки играть, малы еще.
Шаг – шаг богини шунпо – и ее больше нет.
Иноуэ закусила губу и первая побежала к входу в школу, засмеялась, замахала рукой и громко закричала:
-Ишида-кун! Садо-кун! А вот и я!!
Какая разница, что один теперь – искуснейший квинси, а второй – живая машина для разрушения. Это для других. Для Орихиме они навсегда – друзья.
Этот ее вопль хрустальной иглой порвал напряжение и недомолвки. Также больно, как вспарывать иглой кожу, также больно было сейчас снова говорить друг с другом и смеяться друг другу – не притворяясь никем, а раскрываться и быть собой. Труднее всего – самой Орихиме – не унывая, вести за собой друзей, смеяться для них, жить для них. Сначала будет трудно, но она сделает это. Не постарается, а сделает – никто не делает то, что обещает постараться сделать. Она поведет их за собой, потому что всегда шла за ними. Они закрывали ее. Защищали. Теперь она защитит их.
Давно, очень давно, как будто целую вечность в классе не видели ее оживленного лица, а сейчас – снова, как маленькое солнце, смеялась, улыбалась, шутила, не опуская рук и не отчаиваясь, ведь рядом с ней Татсуки-чан, а уж она никогда не даст подругу в обиду.
Сейчас они снова были вместе – собрались вокруг парты по-прежнему мрачного Ичиго и слушали Орихиме, медленно осознавая – каждый для себя – свое место и свою душу.
Весь день прошел для Иноуэ сплошным напряжением, но очень радостным, как будто ты готовишь какое-то сложное блюдо любимому человеку. Но вечером все равно дикой волной накатили усталость и разочарование, к горлу подступили слезы, сдавили его комком спазма – ей так и не удалось их расшевелить, особенно Куросаки-куна. Казалось, с каждой минутой он все больше и больше отдалялся, несмотря на все ее старания.
Сейчас за помощью к Татсуки-чан уже не пойти. Это не то.
Орихиме не поверила вывеске, гласящей, что магазин закрыт до неопределенно какого утра, и вообще хозяин болен. Тонкие пальцы чуть слышно постучали в дверь, тут же открывшуюся. На девушку мрачно смотрел маленький мальчик. В отличие от злых глаз Куросаки-куна, у раздвинувшего сёдзи взгляд был нарочито хмурый.
- Проходи, чего встала? Я тут дверь тебе держать не нанимался.
Орихиме чуть приоткрыла рот и улыбнулась, тихо ступая в темное нутро магазина.
И как будто попала в другой мир. Тут не было ее волнений и страхов, разочарования, неуверенности в себе и чужих голодных глаз.
- У тебя странные мысли, Орихиме. – Йоруичи сидела, четким силуэтом кошачьей грации как будто вырезанная на желтом полотне бумажной створки. За ней трепетали свечи, бумага рассеивала их мягкий свет, заставляя тени расплываться и медленно танцевать на лицах сидящих и светлой юбке Иноуэ.
- Вы всегда знаете мои мысли, Йоруичи-сан? – с улыбкой спросила девушка, но тут же спохватилась – Здравствуйте, Урахара-сан, Тессай-сан, Кучики-сан, Ку…
- Не надо, Иноуэ, а то я подумаю, что ты заика. – Рукия улыбалась и вертела в руках хрупкий белый цветок лилии. По комнате уже начала расползаться тонкая змейка ее аромата и Урахара неторопливо обмахивался веером. Орихиме же изумленно смотрела на последнего гостя, к которому и не знала, как обратиться. Черные глаза, блестящие на украденном тенью лице. Но блестящий про свете свечей кенсейкан, и тонкие пальцы, сжавшие одинокий лепесток лилии, ей было трудно не узнать.
-Кучики-тайчо?
-Мне кажется, ты его уже поприветствовала, – чуть недовольно протянула Йоруичи и Орихиме угадала манящий жест – садись.
Девушка поколебалась, но села прямо напротив бумажного экрана, по левую руку капитана пятого отряда. Как-то незаметно перед ней оказалась чашка чая, сквозь тонкий костяной фарфор обжигающего пальцы.
-Пейте, Орихиме-сан, такой чай умеет заваривать только Йоруичи-сан. – В протяжном напеве голоса Урахары как будто чудилась насмешка, но вся его поза свидетельствовала о безусловном уважении. – Мы тут молчим потихоньку, рады вас видеть у нас, давайте помолчим все вместе.
Иноуэ кончиками пальцев водила по краю чашки и все беспокойные мысли в голове, неприятная муть в душе постепенно уходили и растворялись там, на дне фарфора цвета рыжей охры.
Чай оказался несколько…странным…ьтерпким и горьковато-кислым, так что Орихиме сначала даже испугалась и чуть не выплюнула его. Урахара радостно засмеялся и помахал веером перед лицом девушки.
- Ооо, Йоруичи-саан, вы все-таки ее убили! Я же говорил, я говорил вам…- и он замолк, испуганно-радостно косясь на женский силуэт.
Женщина пошевелилась, как будто перетекла в другую позу и недовольно что-то прошептала. Потом как-то… интенсивно почесала голову и уперлась запястьями в колени.
- Мысли твои я никогда не читала, что за чушь ты тут городишь, не понимаю. И вообще, по твоему лицу всегда все было понятно – брови домиком – я несчастная и бесполезная, нахмурены – я решусь и всех спасу. Тут и читать ничего не надо, тем более, что это невозможно.
Орихиме чуть покраснела, опустила голову и немного виновато и смущенно посмотрела сначала на Йоруичи, потом, украдкой – на всех остальных, и с удивлением заметила, что куда-то исчез Тессай.
- А…
- Он готовит врата, - немного строго сказал Урахара. – У госпожи Сихоуин намечается интересное путешествие. А в качестве замены, составить нам компанию, к нам и прибыли эти благородные господа.
Последние слова он произнес уже обычным своим тоном, чуть растягивая гласные и прячась за шляпой и веером, чуть обмахиваясь им, и блестя широко открытыми глазами.
Йоруичи поднялась и почти заслонила светящийся экран. Только сейчас Орихиме увидела, что на женщине был одет другой костюм – очень темный, как будто поглощающий слабый свет, даже в этом полумраке он казался очень плотным и как будто обнимал сильную фигуру.
Через мгновение девушка смотрела на чистое бумажное полотно.
Бьякуя резко и бесшумно встал и тоже исчез, Урахара засмеялся уже открыто.
- Как это мило! Догонялки! Кажется, ваш брат, Кучики-сан, решил вспомнить прошлое, не хотите посмотреть? Если мне не отказывает моя память, в чем я сильно сомневаюсь, будет весело, поверьте-поверьте!
Рукия нахмурилась и осторожно положила лилию на поднос. Затем, демонстративно отворачиваясь от радостного хозяина магазина, повернулась к Орихиме и с улыбкой в голосе сказала:
- Не хочешь пойти и проводить ее? Я думаю, ты за этим и пришла.
Иноуэ шире распахнула огромные глаза и открыла было рот для возражения, но сразу же остановилась. А для чего еще она пришла? За помощью? Да, она ее получила. Вернее, получила ту необходимую уверенность – кто-то стоит рядом с тобой; тот, кто сильнее тебя и готов выслушать тебя, не пытаясь дать совет или помочь, сильнее тебя, спокойнее тебя. И если в качестве платы надо проводить Йоруичи-сан – это как раз та цена, которую и надо платить. Тогда они обе сделают друг для друга вещи, обычные для них и важные с другой стороны.
Все это прошло на уровне чувств, разум, уставший, так до конца и не пришедший в себя после Уэко Мундо, не хотел или не мог объяснить ей эту хрупкую, невидимую связь, которую нельзя обрывать, нельзя о ней забывать и нельзя ее не чувствовать. Разум оставил все эмоциям и они сразу же вылились в слезы, тихие, радостные, и в тугой комок в горле, даже и не мешающий дышать, просто говорить было невозможно, да и нельзя. Казалось, каждое слово разрушит этот момент, это осознание… дружбы? При чем тут дружба, осознание ее связи со всеми и всем. Только бы Урахара не засмеялся, не заговорил. Но он заговорил. Правда, совсем уж неожиданное и мягко-тихое:
-Не ждите.
Теплые и тонкие пальцы Рукии осторожно обхватили запястье, скользнули по тыльной стороне ладони, вытягивая руку, приглашая за собой; Орихиме быстро сжала пальцы шинигами, но сразу же отпустила и они пошли куда-то в темноту, оставляя сзади тепло и магию свечей и кислого чая.
Они вышли на задний двор магазина, где уже были открыты официальные врата. Йоруичи накинула на обнимавший ее костюм роскошный халат с золотым шитьем, и казалось, что оно блестит от ее строгих глаз. Потом она улыбнулась, широко и чуть дико, как и всегда, сильно открыла двери и шагнула туда. Через несколько мгновений ворота растворились и Урахара вдруг вздохнул, снимая шляпу и облокачиваясь на трость.
-Я полагаю, теперь место Йоруичи-самы займете вы? Ваше счастье, что она любит просторные кровати.