Из 422 главы

[Yami no Serena]

Боже, вы посмотрите какая прелесть

спойлер дес

Кубо, наконец-то снова кормит вкусненьким фанатов своей любимой пары)
Счастливое воссоединение с друзьями, вернувшимися из УМ, смотрим на них глазами Ичиго.



И после такого, кто-то ещё спорит, кто является главным женским персонажем в Бличе и главным человеком для Ичиго?

@темы: От Кубо с любовью, Обоснуй, Важное, Официальное

---

art by peca06

[Yami no Serena]

ichiruki love in color by ~peca06 on deviantART

АПД от  Ведьма2102

+++

Comforting Ichigo by ~peca06 on deviantART


Rukia finds Ichigo... by ~peca06 on deviantART



Ichiruki Tango in color by ~peca06 on deviantART

@темы: art by peca06, Фанарт

---

[*[Джо]*]

Девиантарт сегодня поставляет прекрасное! =)

Mugetsu-IchigoXRukia by ~homaki on deviantART

+1

+See you in JUMP+ by ~Yuria-chu on deviantART

@темы: art by Deviantart.com, art by Yuria-chu, Фанарт, art by homaki

---

[*[Джо]*]

Нашла кое-что интересное у наших друзей с БА.

Все мы помним вторую открывающую заставку Блича, верно? И то, что текст этой песни как нельзя лучше подходит событиям первой арки, тоже помним, как и то, что написан он самим Кубо?)
Ну так вот, обнаружилась ещё одна любопытная вещь.

Тык 1
Тык 2
В общем, если кто не понял - на строчку песни "tsunaida kimi no te wo" (Тебя я за руку держал) должен был быть этот вот коротенький момент с ладонями Ичиго и Рукии. Теперь вот нам предполагается кусать локти, что вставить его хотели, но, увы, не стали. Но тем не менее, приятно)))

@темы: От аниматоров с любовью, Обоснуй, Официальное

---

Chirsine "То, чего нет"

[Chirsine]

Название: То, чего нет
Автор: Chirsine
Бета: -
Ретинг: PG
Пэйринг: Ичиго/Рукия, Хичиго/ХоллоуРукия
Жанр: ангст, драма, дарк, романс
Размер: мини (6872 слова)
Дисклаймер: стандартный отказ от авторских прав
Саммари: У Рукии появилась Пустая.
Статус: закончен


Она сидит, по-детски трогательно закутавшись до подбородка в одеяла и забившись в самый дальний угол шкафа — чтобы в темноте видно не было. И чтобы даже вполне привычный ко всему Ичиго долго щурился, давая глазам свыкнуться, прежде чем разглядеть одеяльный кокон и взглядом найти в нем маленькую и хрупкую Рукию.
— Слушай, ты правда… ну, в порядке? — он жутко нервничает, не зная, как подступиться и что сказать, чтобы это прозвучало правильно и соответствовало ситуации.
И чтобы Рукия его не послала куда подальше, швырнув в лицо подушкой или коробкой какой с нижней полки и хлопнув дверцами шкафа.
— Ичиго, придурок! Конечно же со мной все нормально, — она нарочито громко возится под одеялами и шелестит заныканной под матрасом седзе-мангой. Все ради того, чтобы Ичиго не слышал в ее голосе слез. — Тебя Урахара зовет, — непоследовательно добавляет Рукия. — Иди вниз.
Никто его, конечно же, никуда не зовет. И Урахара в гостиной на первом этаже сидит тише воды — ниже травы. Потому что на него Ишшин орет во всю силу своих бывшекапитанских легких.
Рукия с самого утра наслаждается фоном дребезжания и легкой вибрации по всему дому от возмутительно и возмущенно мощного голоса Куросаки-старшего.
Раньше вроде как бывшего Шибой, что тоже очень немало.
— Ичиго, иди вниз. Пожалуйста.
Черт, ну вот опять. Не силен он в душеспасительных разговорах, даже после многих часов успокаивания слез своих дорогих сестренок. У Ичиго средство спасения только одно — и на все случаи жизни.
— Пожалуйста, — повторяет Рукия. Ее голос дрожит. — Уходи.
Еще немного — и будет истерика. И полетят в чье-то виновато нахмуренное лицо коробки с зимней одеждой. А она будет выть и скрести ногтями фанерную с отделкой под настоящее дерево стенку шкафа.
Потому что ново и интересно было только первые несколько дней. Странно и непривычно — всю первую неделю. А паническй ужас, до крупной дрожи в руках, до крика, пришел совсем недавно. Когда посреди ночи весь деловой район Каракуры поглотило льдом Соде но Шираюки.
Огромная ледяная глыба с зеркально-гладкими стенами в самом центре города.
В полупрозрачной голубоватой толще застыли машины, небоскребы, терминалы оплаты и уличные банкоматы. Редкие деревца и клумбы «зеленой зоны». И — наверняка, нет точно, обязательно, потому что жизнь в Каракуре не останавливается ни на мгновение, ни на одно ледяное мгновение, — люди.
И когда она уже дернула рукой с крепко сжатым в по-детски маленькой и хрупкой ладошке занпакто, чтобы по-королевски величественным жестом позволить всей этой застывшей во времени красоте разлететься вдребезги, Ичиго наконец-то пришел. Остановил. Не дал сделать то, за что Рукия, воспитанная в лучших традициях клана Кучики, без сомнений вогнала бы себе прекрасно-ледяной занпакто в отвратно-холодное сердце.
Но, боже, как это было восхитительно…
Она боится. Не того, что если все выйдет из-под контроля, Ичиго не сможет спасти всех от нее. Он сможет. Всегда. Рукия боится, что он опоздает. Придет, когда ледяная красота обнимет собой всех, кто ему дорог. И сам Ичиго ведь тоже боится — наверняка намного сильнее, чем она — отпускать тех, кто рядом, кто слишком близко к нему. В другой город, в магазин в двух кварталах от дома, в школу, на вечернюю прогулку.
В непрекращающийся дождь.
В лед.
Во тьму.
Он сражается ради того себя, который отказывается отпускать других. Потому что они могут не вернуться.
И как, должно быть, Ичиго страшится за нее — что еще чуть-чуть, еще немного, и ему придется ее отпустить.
Своими руками.
В прозрачную и гладкую белизну вечного холода.
Рукии в последнее время часто снится она сама — во льду. Застывшая навсегда.
И это так прекрасно.
Рукии грех жаловаться. Тем более что идея со шкафом принадлежала ей самой — как единственная альтернатива очередному неудачному побегу и очередной же неудачной попытке самостоятельно разобраться с Пустой. И этот шкаф для нее — собственный кусочек пространства в совершенно чуждом мире живых людей. Как комнатка в огромном полупустом поместье клана Кучики. Закрыть за собой створку шкафа — все равно что задвинуть седзи и наконец-то попасть из почтительной, никем не нарушаемой тишины в маленький, уютный мирок, равновесие которого без ее разрешения порушить никто не посмеет. Даже Пустая — как ни странно, на этот счет можно не беспокоиться.
Так просто и так привычно оказалось стащить с кровати Ичиго одеяло, завернуться в него и, накрывшись поверх своим собственным, закрыться в шкафу. Так просто и так красиво — вместо того, чтобы опять сбегать и прятаться по полуразвалившимся зданиям на окраине Каракуры, непослушными пальцами набирая срочное сообщение в научный отдел.
С Сейрейтем никогда не бывает связи, если срочно нужна помощь. Флуктуации духовных частиц на манер закона подлости.
Зато рядом всегда есть Ичиго.
Он просто пришел и выволок ее из заводских развалин, сопротивлявшуюся, бормотавшую, по его мнению, полную ерунду о самоубийстве через отдачу себя на опыты Маюри-тайчо — от Соукиоку-то теперь толку мало, без Двойного Терминуса уже и казнь не казнь.
Потом Ичиго всю ночь сидел, привалившись спиной к створке шкафа, и караулил. То ли Рукию, если она вдруг захочет вылезти наружу, то ли Пустую, если она тоже чего-нибудь захочет. А может и самого себя — с мобильником в руках и с его первым докладом об уничтожении Пустого для Готея-13.
И пока она отсиживается в шкафу, успешно пряча себя от других и безуспешно пытаясь спрятаться от самой себя, Ичиго в одиночку разбирается со всеми проблемами.
Он исправно ходит в школу, специально для Рукии записывая конспекты занятий предельно разборчивым почерком. Он строчит длинные отчеты в Готей, умудряясь спихивать все ее неудачи с самоконтролем на недобитых арранкаров и при этом успешно убеждая коллегию капитанов, что в Каракуре тишь, гладь и покой, и никакой помощи им не нужно. Он кое-как, со своими мизерными познаниями по части теории, пытается научить Рукию хоть чему-нибудь.
В конце концов, он уже несколько недель совершенно спокойно живет в одной комнате с недо-вайзардом, которая никак не может взять под контроль своего внутреннего Пустого и надеть маску по собственному желанию.
А она до сих пор не знает, что делать и как быть дальше.
И больше не пытается убежать, потому что действительно боится, что, окажись она слишком далеко от Ичиго, он не успеет вовремя остановить Пустую.
Рукия достает из-под матраса истертый томик манги и наугад открывает первую попавшуюся страницу. На самом деле, она уже наизусть может пересказать сюжет и реплики героев за все пять глав.
В комнате хлопает дверь, и почти мгновенно даже — особенно — за плотно закрытые створки шкафа проникает запах свежей выпечки.
— Эй, Рукия, тут тебе передали… — Ичиго неловко мнется перед шкафом, шурша чем-то невообразимо вкусным и звонко барабаня пальцами по краю тарелки.
Запах шоколада и свежего, только что приготовленного, песочного печенья просто умопомрачителен, и Рукия, приоткрыв створку, высовывается, чтобы посмотреть, понюхать и утащить себе парочку.
Печенье с шоколадом в форме косоватых на оба уха и всю морду, но невообразимо милых зайцев.
— Это Чаппи, — Ичиго топчется на месте, перекладывая нагревшуюся тарелку с горячим печеньем из одной руки в другую. — Тебе тут передали…
Конечно же, никто ничего ей не передавал — Орихиме обязательно добавила бы что-нибудь экстремальное наподобие свежего васаби, а таланты Исиды в направлении домашнего хозяйства исчерпываются шитьем… Из Готея же ничего просто так пронести нельзя, если ты не Урахара Киске. Тем более — свежее, горячее печенье.
Тем более что передавать ей такое некому.
— Спасибо, Ичиго.
У него пальцы забинтованы, но грубые полоски неловких ожогов вылезают из-под белой ткани и весело подмигивают Рукии самым свои краешком.
Наверняка обжегся, когда противень из плиты вынимал.
— Только осторожно, они горячие еще, — предупреждает Ичиго, передавая ей обжигающе-теплую тарелку.
Пальцам особенно приятно — после дней в ледяной и хрустящей тишине, от которой не спасают даже одеяла и спертый воздух шкафа.
Рукия постоянно мерзнет. Она способна различить несколько десятков оттенков холода — от легкого сквознячка до толстой промороженной корки, но тепло для нее одно — или его нет, или оно обжигает.
Говорят, такова судьба всех владельцев ледяных занпакто, далеко продвинувшихся во владении своими мечами. Но Рукия давным-давно застопорилась на шикае и не хочет — она вполне довольна тем, что есть— идти вперед.
Тарелка, полная вкусных горячих печенюшек, испеченных для нее Ичиго, обжигает пальцы и кусаче-жарко, до обидного больно, вгрызается в сердце.
— Ичиго, хочешь..? — Рукия протягивает ему печенье на ладони.
На самом деле она имеет в виду «Останешься?» и хочет, чтобы Ичиго взял ее за руку — своим не-жгучим спокойным теплом.
Но протягивает печенье. А ему, со всеми ожогами на руках и шрамами на спине, потому что лед Соде но Шираюки тонок и остр, на эти шоколад и заячьи морды наверное уже и смотреть тошно.
— Ну давай, — он растерянно улыбается и ерошит себе волосы за затылке.
И садится рядом с приоткрытой дверцей шкафа. И осторожно принимает из хрупких и заледенелых, с тоненькими ниточками вен под полупрозрачной кожей почти насквозь промерзшего гигая, ладоней печенюшки, которые сам испек под надзором Юзу и Карин убитые ни на что полчаса назад.
Рукия чувствует его тепло, самыми кончиками пальцев проскальзывая по настоящей, по-человечески теплой коже. И ледяная Пустая глубоко в внутри на легкий, как пар морозным зимним утром, миг растворяется в чужом тепле. И тиски холода на уровень выше, где-то по краям сердца, немного разжимаются.
Они сидят вдвоем — Рукия в ворохе бесполезных и негреющих одеял в шкафу, а Ичиго на деревянном полу комнаты, прислонившись спиной к стене — и уютно хрустят печеньем в шоколадной глазури.
— Молока принести? — деловито спрашивает он, тыльной стороной ладони стирая с лица шоколадные крошки.
Рукия отрицательно мотает головой, хотя хочет пить. Потому что еще больше она не хочет разрушать холодным — оно обязательно будет холодным, даже если Ичиго подогреет ее стакан в микроволновке — молоком шоколадное тепло внутри.
Рукия даже боится, что оно исчезнет еще раньше — как только Ичиго выйдет в коридор, прикрыв за собой дверь, и застучит пятками в белых носках я похожими на Чаппи зайцами по лестнице.
Пустая с уходом Ичиго обязательно отыграется. Она всегда так делает.
И поэтому Рукии иногда хочется, чтобы он не уходил вообще.
— Ну ты как вообще, справляешься? — осторожно спрашивает Ичиго, вытирая сладко-липкие после шоколада ладони об джинсы.
Она в ответ бурчит невнятно нечто утвердительное.
Рукия ничего ему не рассказывает. Ни о том, что Пустая промораживает ее почти насквозь. Ни о том, что Рукия боится вызвать ее на поединок, потому что до сих пор не готова и никогда не будет готовой к этому. Ни о том, что они вдвоем — до сих пор еще едва-едва теплая, маленькая и хрупкая Кучики и нависающая над ней гранитным льдом Пустая — постоянно находятся на грани срыва. Чуть тронь — взорвутся осколками и перемешаются друг в друге так, что потом разобрать будет нельзя, где одна, а где — другая.
Рукия молчит о том, что по-королевски властная Пустая отмерила единственный маленький кусочек пространства, где она может не бояться с размаху вгоняемых в сердце ледяных игл — комната Ичиго.
Рукия молчит о том, что по-королевски щедрая Пустая отдала ей в личную собственность и полную неприкосновенность еще меньший кусочек чужого мира живых и теплых людей — шкаф в комнате Ичиго.
Рукия молчит о том, что уже очень давно правит Пустая. А она — так, придаток, игрушка.
— Эй, Рукия, ты там не заснула случайно? — он протягивает руку, чтобы потрепать заледеневшую в одеялах Кучики по волосам.
Она быстро отстраняется, и пальцы Ичиго гладят стылый воздух.
Он не должен прикасаться к ее льду — лед может быть заразен, а Рукия слишком боится за Ичиго, чтобы позволить ему разделить все ее проблемы. И даже ее лед.
Оба неловко молчат.
— Извини, — Ичиго сдается первым. — Я… Действительно, извини, не подумал.
— Расскажи, как он выглядит — твой внутренний мир, — быстро говорит Рукия, чтобы только быстрее перевести со скользко-холодной и неудобной темы.
Пустая не терпит чужих прикосновений и чужого присутствия. Находиться рядом она позволяет только Ичиго — чувствует в нем своего. Рукия не знает, кого именно — вожака, стаю, а может быть и просто кого-то. В их случае это не важно — причина не важна. Важно то, что рядом с Ичиго Пустая ни разу не появлялась. Она, напротив, забивается еще глубже. Не мешает, будто из смешанной с противно-мерзлой и отстраненной жалостью солидарности.
А может быть там, в прозрачной морозной глубине, где теплый пар дыхания обрушивается ледяной глыбой на то, что у них вместо земли, Пустая Рукии распивает с Хичиго безвкусный чай, заедая его промерзлым и слишком твердым на зуб печеньем с белым шоколадом.
Ни о чем из этого Рукия никогда не расскажет.
— Внутренний мир? — Ичиго озадачен.
Она вдруг понимает, что Пустая даже не имеет собственного имени. И их обеих это почему-то не слишком волнует.
— Ну, для начала, он повернут на девяносто градусов, — начинает Ичиго с кривоватой и болезненной насквозь фальшивой улыбкой на лице.
Рукия даже не знает, можно ли спрашивать о таком, но он никогда ей ни в чем не отказывает. Даже если это неприятно, больно и тяжело.
Даже если это смертельно.
— Там одни небоскребы. Можно сидеть прямо на стенах, представляешь? Или на краю какой-нибудь балки. Старик Зангецу…
Она снова и снова убеждается в том, насколько они непохожи — ее Пустая и Хичиго. Ее внутренний мир и внутренний мир Ичиго.
Рукии даже было бы интересно, настолько ли у всех вайзардов разнятся их главные отличительные черты. Но они слишком занята собой и ограждением Ичиго от настоящей, Пустой себя.
А поговорить с Хирако-саном, спину которого Рукия пару раз видела в окно комнаты, когда тот вечером уходил со ставших для всех привычными посиделок в гостиной дома Куросаки, не дает Пустая.
Она против того, чтобы Рукия узнала о себе и о ней хотя бы что-нибудь. И приходится подчиняться.
— …у них идет дождь. Вот ведь, а?
В ее внутреннем мире дождя не бывает никогда, несмотря на то, что Соде но Шираюки связана с водой.
Внутри Рукии — огромный лабиринт коридоров и комнат поместий, тоненькими бумажными створками седзи защищающих все свои — и ее — тайны. Именно там, со светильником, дающим бледно-голубой и совсем негреющий огонь, в руках ее и встретила Соде но Шираюки. Именно там, до упора раздвинув седзи нескольких комнат и превратив их тем самым в тренировочный зал, они сражались за право быть вместе.
А теперь Рукия даже не знает, что это за комнаты и где они расположены, потому что Пустая постоянно меняет их расположение.
Раньше последовательность определенных комнат, расчерченных коридорами, всегда выводила на одну из веранд — в сад, к пруду или даже к резным вратам реального мира, через которые Рукия возвращалась после бесед с Соде но Шираюки в обычный сон.
Куда они ведут теперь — и врата, и коридоры, и даже комнаты — предугадать невозможно. Они подчиняются только воле Пустой.
— Там я сражался с Хичиго. Эй, Рукия, может мне… — Ичиго обеспокоенно заглядывает в темноту одеял, старых коробок и чужого, враждебного холода.
— Все в порядке. Продолжай, пожалуйста, я слушаю, — торопливо произносит Рукия, вжимаясь спиной в стенку шкафа.
Всего-то через полоску фанеры, два кирпича в сторону, четыре кирпича вперед и за тоненьким слоем краски — это почти рядом, почти вплотную — сидит теплый-теплый Ичиго. И рассказывает ей о своем внутреннем мире.
Рукия слабо представляет, как это — спокойно стоять на хрупком оконном стекле небоскреба или попасть под косой, идущий откуда-то неправильно-сбоку унылый дождь. Зато она хорошо понимает, каково бродить по полутемным и запутанным коридорам поместья Кучики, не зная, куда они в конечном счете приведут и удастся ли на этот раз проснуться раньше, чем вальяжно ползущая следом снежная лавина поглотит ее целиком.
— Ладно, там Хирако с Урахарой уже уходить собирались, пойду спрошу, может решили что-нибудь уже наконец. Рукия, ты, если что вдруг случится, зови, ладно?
И она в темноте шкафа, заливаясь стыдливым румянцем, бурчит в ответ:
— Конечно позову, придурок.
Рукия так много думает о себе, и так мало — о Ичиго. В то время как он беспокоится о ней постоянно.
Дождавшись короткого щелчка в дверном замке, Рукия закрывает створку шкафа и перебирается на дальний край полки. Отставленная на коробки внизу тарелка с остывшим печеньем все еще пахнет тепло и вкусно, напоминая о только что вышедшем из комнаты — да он всего-то на первый этаж спустился — Ичиго.

* * *

Рукия удивляется, как долго ее, пороховую бочку, начиненную острыми ледяными осколками, терпят в доме Куросаки. И даже больше — ей предоставляют все условия для комфортного и беспроблемного обитания в чужом шкафу и в чужой комнате.
Со своим собственным, прилагающимся к ней бесплатным комплектом, как начиненный взрывчаткой пояс — к смертнику, в виде Пустой.
Еще больше, уже с примесью стылой дрожи, с мерзлой настороженностью и легким трусливым душком, Рукия удивляется тому, что Готей до сих пор никого не отправил за ней на грунт. Слишком мало времени прошло с окончания войны, чтобы страшная в своей мощи и отвратительная в своей отсталой беспомощности военная машина Сообщества Душ замедлила ход и свернула орудия, отправляясь на заслуженный ржавый сон. Младшие офицеры еще патрулируют мир живых, и зоркое око научного отдела еще не повернулось вовнутрь и не углубилось в брезгливо-заинтересованное созерцание собственных внутренностей.
Ее реяцу, ее измененную, пустую реяцу, ее ослепительно-белую мерзкую силу невозможно не заметить и невозможно принять за какого-то полусонного монстра из Уэко Мундо.
Как невозможно и бесконечно верить в то, что все недобитые нумеросы, разнящиеся своим уровнем и способностями, сплошь обладают ледяными занпакто.
Рукия все пытается понять, в чем подвох, но никак не может его найти.
И поэтому день за днем они с Ичиго превращают свою уныло-однообразную действительность в строгую последовательность действий их личного защитного ритуала, который должен оберегать почти-счастливую, хрупкую, как первый лед, реальность от печальной участи быть разломанной на множество мелких кусочков.
Каждый день Ичиго ходит на занятия и приносит Рукии совершенно ненужные ей конспекты, которые она все равно послушно перелистывает, как настоящая прилежная ученица. При этом же она до сих пор никак не может — и не хочет пытаться, боится — научиться контролировать свою Пустую.
Каждый вечер Ичиго под ее диктовку пишет отчеты в Готей, в очередной раз докладываясь о толпах нумеросов, ищущих, с кем бы им поквитаться за разрушенные мечты о сытом зверином счастье. И каждый раз получая в ответ стандартное «Подтверждение уничтожения Арранкара» и пожелания дальнейшего успешного несения службы на грунте, оба облегченно переводят дух. Ичиго, чтобы не показывать своего беспокойства и неуверенности — мысленно, Рукия же — в открытую. Потому что в ее положении это один из немногих колко-холодных кусочков реальности, который не получается скрывать от него. Нет сил скрывать. Нет желания.
Каждую ночь они вдвоем отправляются на подземную тренировочную площадку под магазином Урахары и до рассвета, до кровавого пота, до холода немеющих рук и ног, до спасительной смертельной усталости, приносящей с собой свободу от мыслей и реальности, сражаются посреди скал и песка.
Ичиго считает, что тренировки должны ей помочь в обретении контроля над Пустой, и Рукия верит ему.
Старается верить не только когда они сидят вечерами в уютной теплоте на двоих в его комнате, но и когда днем Ичиго в школе, а она, полная сомнений и страхов, ходит по пустому дому, закутавшись в два одеяла.
Она может спускаться, бродить по комнатам и даже смотреть телевизор — пока рядом нет никого, кто может в одно мгновение по желанию ее Пустой стать ледяной глыбой.
Иногда Рукии снятся совершенно странные и непонятные сны. Она с удовольствием прировняла бы их к кошмарам — за липкий холодный пот после пробуждения и судорожно колотящееся сердце, но они все же больше именно странные. Если не считать того, что все — до единого — вполне закономерно связаны с ее Пустой.
Иногда Рукии снится опустевший Сейрейтей — под пушистой снежной шапкой, которой, как и настоящей зимы, никогда не бывает в Сообществе Душ, спокойный и сонный. Пустынные улицы в сугробах — некому счищать и протаптывать дорожки. Поблекшие желтые крыши под тонкой корочкой льда, сверкающие на солнце красивыми гирляндами длинных сосулек. Заснувшие под снегом цветущие сады и вечно живая зелень.
Сейрейтею идет выглядеть безобидно-спящим. Ему невероятно идет быть опустевшим и чистым — от интриг, от жизни после смерти, от тошнотворной рутины и сотен лживых масок. А как красиво и как спокойно должно быть под мягкой снежной шапкой в Руконгае…
Рукии даже начинает казаться, когда она парит где-то в вышине над этим безмолвным великолепием, наблюдая за отстраненной тишиной и простотой ее родного дома с недостижимой высоты, что не только огонь может очищать.
Иногда Рукии снится безоблачно-черное небо Уэко Мундо с одиноким месяцем над головой. И эти сны наполнены спокойствием и уверенностью, потому что в отличие от неизменной луны мира Пустых, Рукия не одна. Прекрасная, как Соде но Шираюки, которой Рукия всегда восхищалась, в ослепительно-белом костяном доспехе она скользит с кем-то рука об руку, переплетя пальцы, как настоящие влюбленные. И это чувство рождает смутную стужу мерзкой зависти в груди, когда утром она может в лучшем случае выйти за порог комнаты, но не смеет покидать дом. Во сне она чувствует тепло, совсем как рядом с Ичиго. Но позже, восстанавливая события по кусочкам, не может вспомнить, кто вместе с ней парил в уютной тишине над снежно-белыми — и совершенно нехолодными — барханами такой живой пустыни Уэко Мундо.
Рукии чудовищно этого не хватает — прогулок и постоянного, обволакивающего теплым пухом ощущения защищенности. И поэтому она с еще большим нетерпением, иногда граничащим со спокойной, осмысленной паникой, ждет, когда Ичиго наконец-то вернется к ней из школы, из другого мира. Из мира за порогом дома, который для Рукии теперь чужд и непонятен.
Именно поэтому каждое их прикосновение, каждая частичка тепла, которую она может получить только от Ичиго, несмотря на все страхи и опасения за собственный внутренний лед, для Рукии желанна и бесценна, как ничто иное. У нее и нет ничего, кроме этих коротких прикосновений, которые она же вынуждена обрывать, пока не становится слишком поздно.
И один раз становится — почти слишком поздно, почти слишком смертельно, потому что Рукия преступает их негласный договор с Пустой и берет слишком, непозволительно много. Она знает, что собственная слабость уже давным-давно не оправдание и что нужно нести ответственность, но желанное тепло, когда ей становится все тяжелее дожидаться Ичиго по вечерам одной, находится так близко. И она в нем так нуждается — в Ичиго, в его уверенности, светлой и неизменной, греющей Рукию, как маленькое и совсем не обжигающее солнце.
Конечно же, после — после вечера смеха, улыбок, согревающего тепла, ощущения себя обычной, ощущения себя почти-человеком — она платит. По всем счетам сразу.
Сначала — возвращающимся на свое законное место и воцаряющимся над ней холодом. Так Пустая показывает, что ее власть неоспорима. Потом Рукия платит паническим страхом, что поплатится за нее и Ичиго. Это чувство выворачивает наизнанку сильнее, чем разгрызающий суставы и поглощающий всю ее целиком, без остатка, лед.
Ичиго поплатится — Рукия знает характер своей Пустой — неминуемо, страшно, он — ее солнце — погаснет.
Из-за ее жадности.
Абсурдно-дикая истерика соревнуется по скорости со стылостью Пустой — кто быстрее выпьет до самого донышка едва-едва теплящуюся в Рукии жизнь.
И тихий-тихий шепот у самого уха, подсказывающий, как помочь Ичиго избежать кары за ее жадность, кажется единственной правдой всего мира. Всего маленького и ничтожного мирка Рукии, иногда не доходящего в своих границах даже до стен комнаты.
Рукия верит, как никогда, верит как никому — как не верит даже Ичиго.
Но ради него она готова на все — чтобы за ее слабость не пострадал тот, кто виноват в происходящем меньше всех.
Они не задается вопросом, как может использовать Соде но Шираюки, находясь в замерзшем и ломко-хрупком гигае — Рукия слишком боится за Ичиго, чтобы думать о чем-то постороннем. И поэтому, по-кошачьи ловко и бесшумно выскальзывая из шкафа с занпакто в руках, старается только унять дрожь в руках, чтобы покрытая инеем сталь не звенела так жалобно при каждом ее движении.
Рукия больше всего на свете хочет избавить Ичиго от обреченности платить по ее долгам. Он и без того делает слишком много, столько, сколько не сделал бы ради нее никто другой.
Она долго стоит у его кровати, раскачиваясь, словно маятник, из стороны в сторону — унять снежную бурю внутри не так-то просто, даже если бьется она об острые грани вечного льда.
Занося клинок над спящим Ичиго, Рукия как никогда верит, утопая в своей рационально-холодной и до ужаса спокойной истерике, что поступает правильно. Она верит монотонно-доброжелательному шепоту над ухом, верит, что избавит его от всех проблем.
И смотрит-смотрит-смотрит, не отрываясь, в непонимающие карие глаза.
А потом Рукия неожиданно ясно понимает, что еще проще будет избавить Ичиго от нее самой.
А потом он одним движением вскакивает и выбивает из ее рук занпакто, тут же рассыпающийся на сотни мелких ледяных осколков.
И Рукия даже не успевает избавить его — от всего. И от нее самой тоже.
Ичиго молча усаживает ее рядом с собой, укутывая по уши в его — опять его, еще теплое, еще хранящее его запах — одеяло. И обнимает за плечи.
И Рукия — не от жадности, потому что она наказуема, а от простых усталости и бессилия — покорно кладет голову ему на плечо, и прижимается, ожидая помощи, поддержки и защиты в том, что касается только ее самой. И в том, в чем кроме нее некому разбираться.
Она засыпает.
Ни Пустая, ни Ичиго не будят ее, вымотанную, выпотрошенную и замороженную.
И Рукия всю ночь спит в его постели. Спит крепко, как не спала уже очень давно, безо всяких снов, чувствуя себя под защитой. И Ичиго всю ночь сидит рядом, охраняя ее сон.
А утром все начинается сначала. Как будто ничего не было, как будто ничего не случилось.
Как будто ничего не изменилось.
Не меняется ровно до тех пор, пока Рукия не срывается снова — до обидного просто и совершенно невовремя.
В Сейрейтее уже волнуются повышенным вниманием Пустых и арранкаров к Каракуре и даже подумывают о том, чтобы послать к ним с Ичиго на помощь кого-нибудь из лейтенантов. И провести полномасштабное расследование, конечно же, и обнаружить очередного врага Сообщества Душ.
Верным и доблестным воинам Готея так не хочется снова засыпать на десятки лет, погружаясь в собственные проблемы, никем не решенные и катящиеся набирающим скорость и силу снежным комом.
Пустая Рукии знает об этом. И когда на Каракуру обрушивается гнев первого за несколько недель нестоящего нумероса, чья сила очень мало соответствует его номеру, она снова прорывается в реальность.
Рукия даже не понимает, как это происходит. Она совершенно упускает из виду тот момент, когда легкий испуг, связанный с вбитым в хрустящий ледяной коркой асфальт Ичиго и гремящим откуда-то сбоку-сверху «Реви, Забимару!», сменяется неподдельным ужасом и бумажными седзи такого родного, холодного и полутемного лабиринта ее внутреннего мира.
Они со сгорбленной и измученной Соде но Шираюки сидят друг напротив друга, разделенные только тоненькой белой свечкой, едва-едва дающей бледно-голубой, тусклый свет.
Но робкого негреющего пламени свечи хватает на то, чтобы на фотографиях на темнеющем в дальнем углу комнаты алтаре, выхватывая из ледяной тишины отдельные лица, вспыхивали голубоватые мертвенные отблески.
Рукии меньше всего хочется видеть тех, на кого указывает ей властвующая где-то далеко снаружи Пустая.
— Почему? — только и спрашивает она.
Соде но Шираюки, виновато опустившая голову, умоляюще тянет к ней руки. Но все так же боится открыть свое лицо, пряча его от хозяйки за белым шелком длинных прядей.
— Мне нужна твоя помощь! — Рукия вскакивает, решительно сжимая кулачки. — Вместе мы справимся, Соде но Шираюки!
Ичиго рассказывал, как он сражался со своим Пустым за право остаться собой и обрести силу. Но Рукии не нужна сила. Она даже готова делить все ровно пополам со своей одинокой и замерзшей Пустой.
И для этого вовсе необязательно сражаться в одиночестве.
Рукия, настолько, насколько она это еще может — почти промороженная насквозь — тепло улыбается и протягивает раскрытую ладонь своему занпакто.
И прекрасная Соде но Шираюки тянется в ответ, поднимая лицо и открывая бледному свету промороженную омертвевшую кожу, свисающую тоненькими складочками на лбу и вздувающуюся лохмотьями лопнувших пузырей на щеках.
Глаза белым-белы, как ее прекрасное дорогое кимоно и мягкие струящиеся волосы. И так же слепы, как Рукия все это время.
Стены и пол лабиринта вздрагивают, как будто под домом ворочается только-только проснувшееся огромное нечто.
Пальцы Рукии дрожат, дерево под ногами ходит ходуном и трещит, как во время цунами, но ладонь Соде но Шираюки все так же далека, словно разделает их не холодное пламя свечи, а миры и эпохи.
Они обе вздрагивают, когда за тонкими бумажными стенами, в саду, со скрипом и скрежетом распахиваются запертые на замок врата в обычный мир.
Там, снаружи, Ренджи и Ичиго. И Пустая, которую нужно остановить.
— Я вернусь, — шепчет Рукия, перехватывая негнущиеся пальцы своего занпакто, и с жалостью гладит тыльной стороной ладони ее обезображенное лицо, — и мы все сделаем. Вместе.
И, не обращая внимания на протестующие всхлипы, распахивает седзи и выбегает наружу, в сад.
В ледяное царство с замершими под тонкой коркой травами и цветами. С высунувшими из воды на безмолвное и отстраненное солнце свои спины и гребни карпами — они почти полностью вмерзли в глыбу льда, бывшую прудом. С посыпанными холодным снежным пеплом дорожками и пронизывающим ветром, все силящимся нарушить застывшую гармонию.
Все сияет, искрится и вспыхивает разноцветным холодом под белым солнцем.
Рукия не может не оценить красоту, созданную Пустой. Но ворота приглашающее распахнуты, призывая полюбоваться на еще один шедевр царящего внутри нее монстра. На этот раз на настоящем полотне, и уже вовсе не проба пера.
И это действительно красиво — совсем как в том полузабытом сне. Красиво настолько, что захватывает дух, обжигая хрустящим морозом и забивая испуганный вопль поглубже в легкие. Рукия не может не восхищаться своей Пустой, что бы ни сделала она с Соде но Шираюки и чего бы ни сотворила с Каракурой.
В конце концов, за свою безвольность каждый платит сам.
И за ледяное царство, только что покинутое своей королевой и оставленное другим — на молчаливое восхищенное созерцание.
Потому что с целым городом и простирающимися всюду, куда хватит взгляда, землями Пустая сделала то, чего до сих пор не смогла сделать с Рукией — проморозила все насквозь. До последней косточки, до последней пылинки.
И даже великий занпакто Ямамото-сотайчо, страшное в своей ревущей силе жгучее пламя, не растопит этого безжизненного льда.
Рукия парит в разламывающейся на куски и духовные частицы костяной броне над промерзшей и заснеженной Каракурой, сжимая в руках безвольный занпакто. Теперь она знает, как выглядит ее банкай.
Сайго но май, Юки но Дзе.
Прекрасная Снежная королева, танцующая в небе свой последний танец для тех, кто больше никогда не почувствует тепла.
Где-то здесь, во льду, должны быть Ичиго и Ренджи. Рукия не знает, как смотреть им в глаза — после того, как полупрозрачной глыбой остановился во времени дом сбежавшего когда-то из Сообщества Душ капитана Шибы. И после того, как младшие офицеры шестого отряда заснули вечным сном, так и не поняв, почему они должны обнажить клинок против госпожи Кучики, драгоценной младшей сестры их капитана.
Никаких перерождений, никаких врат в почти вечную и почти счастливую жизнь в Сообщество Душ. Высвобожденный истинный холод Соде но Шираюки, которому мог бы позавидовать и властелин ледяных небес Хьеринмару, слишком жаден, чтобы отдать хотя бы малую частичку себя.
Прекрасная Снежная королева не отпустит никого, кто попал под ее стылые чары.
Теперь Рукия чувствует каждую острую грань, каждую шероховатость и каждую снежинку как саму себя. И чтобы найти посреди прекрасного сверкающего безумия Ичиго и Ренджи, теперь — ее Ичиго и Ренджи — Рукии не обязательно смотреть.
Первым она чувствует Ичиго — по его ровному теплу, не гаснущему даже посреди океана чужого холода, вгрызающегося в любого, кто подает хоть какие-то признаки жизни. Еще живой, еще теплый, с занпакто в замерзших побелевших руках. На маленьком зеленом пятачке пространства пожухлой травы, который Пустая так и не смогла захватить.
Ичиго тоже видит ее. И улыбается, подслеповато щурясь и прикрывая глаза тряпично-вялой рукой с намерзшей на нее кровью от ослепительно-белого света, идущего отовсюду.
Улыбается тепло и понимающе, наконец-то не хмурясь, свободно и открыто.
Наверное, потому, что думает, будто Рукия победила.
Иноуэ слишком далеко от Караркуры, и Рукия не готова ручаться за что, что ее холод не добрался даже туда. И что отражающие щиты способны защитить от него.
Рукия сглатывает комок в горе, видя, как Ичиго неловким движением пытается прикрыть алую корку, тянущуюся ледяным панцирем вниз от груди.
Как она может сказать ему, что даже не пыталась победить?
Как она вообще может посметь сказать хоть что-то, видя и ощущая тонкий слой инея не его ресницах и губах?
Рукия слышит рваный с присвистом и кашлем смех Ренджи еще до того, как пропускает через себя его дрожащее, угасающее и до сих пор жгучее пламя. Он почти жив — вмороженный по пояс в прозрачную снежную глыбу, из которой торчат костяные останки Забимару.
Он тоже верит в Рукию.
Верит, что она победила, и все жертвы были не напрасны.
Ренджи верит, ничего не зная ни о Пустой, ни о том, что творилось в Каракуре в последние месяцы.
А Рукия ждет, лихорадочно ждет-ждет-ждет-надеется, что вот-вот, еще несколько секунд, еще миллиард упавших на землю снежинок из сухих и бесплотных облаков, и за ней придут капитаны Готея-13. И там будет Бьякуя-нии-сама.
Она хочет чувствовать хоть что-нибудь кроме нереальности происходящего. Что-нибудь кроме ощущения себя в каждом скольжении солнечных лучей по обманчиво-безразличной гладкой поверхности. Что-нибудь кроме сосущей пустоты внутри за то, что обманула чужие ожидания.
Рукия хочет, чтобы вина поглотила весь лед внутри.
Потому что даже слезы на ее лице — соленые реки и океаны, которые она проливает по неслучившемуся счастливому будущему и минувшему теплому прошлому — застывают коркой на лице, когда она опускается на траву перед Ичиго.
Мертвая пожухлая зелень со звоном схватывается холодом и ломается под ее ногами.
— Ты обещала позвать.
Он дышит часто и тяжело — из-за раны, которую старательно закрывает от Рукии. И улыбку на улице удерживает из последних сил.
У него, как и у Рукии, как и у многозначительно хмыкнувшего Ренджи, буркнувшего что-то неразборчиво-бодрое про них троих, в очередной раз вляпавшихся в большую беду, дыхание не рождает теплый пар, осыпающийся из белого облака мелкими кристалликами.
Они все трое очень, очень холодные. Но для Рукии это нормальное состояние, а для них может означать только одно.
Она промерзла почти насквозь, почти как все вокруг, но чувствует, чувствует то самое страшное, что скрывает от нее Ичиго. И отводит его руку, прикрывающую корку на животе, уже заранее зная, что увидит.
И все-таки это с ним сделала именно она.
Когда-то рваная дыра, захлебывающаяся горячей кровью, застыла в хрустально-ледяное месиво неразборчиво-намешанных алых цветов. Все прихватило льдом еще раньше, чем кровь успела свернуться. Что-то еще пузырится, там, глубоко внутри, куда не добрались чужие стылость и холод, жизнь еще теплится, еще греет ее, Рукию. Из последних сил, но греет, гонит холод и от нее.
Даже теперь.
— Ты как?
Ичиго отпускает рукоять бесполезного для него занпакто, чтобы ласково потрепать Рукию по щеке и убрать с ее лица выбившуюся прядь волос.
Она до сих пор чувствует его тепло — сквозь собственный холод, сквозь Пустую и чувство вины.
— Эй, Рукия, не вздумай плакать! — Ичиго обеспокоенно смотрит на нее, возится, пытаясь сесть выше и прямее.
А она не может — наконец-то не может не плакать.
И рыдает у него на груди, все еще пытаясь согреть, зная, что в ее холоде теплу браться неоткуда. И горько-едкие слезы застывают сразу же, скатываясь блестящими кристаллами льда.
— Ну ладно тебе, Рукия, ну чего ты, — Ичиго обнимает ее и медленно, через силу, через тяжесть в немеющих руках, гладит по волосам.
Она уже не чувствует в Ренджи ничего кроме окружающего их льда, и почти на физическом уровне ощущает, как из Ичиго постепенно уходит его ровное, надежное тепло. Зато что-то в конце концов хрустит и ломается в ней самой — оплавляется, начинает медленно, но неуклонно таять.
А в небе над Каракурой наконец-то подходит к концу царствование сплошь серых ватных туч, засыпающих острый и холодный лед уютным мягким снегом. Их сменяет давящая, прижимающая к земле реяцу капитанов маленькой, но очень серьезно настроенной армии Сообщества Душ.
Они снова пришли только тогда, когда Ичиго не успел.
— Ты подожди, — он хрипит, упираясь непослушными руками в ломкую и хрустящую промерзшую траву и застывшую комьями землю. Силится подняться. — Сейчас я все им объясню. И какого черта они без четвертого отряда? Тут кучу народу надо… — Ичиго закашливается.
Он бормочет фальшиво-бодрую ерунду, не слушая просьбы Рукии не двигаться, и все еще пытается встать.
Все еще хочет ее защищать. Как заботливый и нежный старший брат, о котором она тайком мечтала. Как Кайен, которого не стало.
— Ичиго, пожалуйста… — она тянется к нему, совсем как слепая, но верная до последнего Соде но Шираюки.
— Иди к Урахаре, — напряженно отзывается он, борясь с подступающими кашлем, слабостью и темнотой. — Спрячься у него, пока я тут разбираться буду. Слышишь, Рукия? Может быть, он уже открыл Гарганту — это тоже вариант. В Уэко Мундо сейчас никто не сунется…
Знает ли Ичиго, что магазинчик Урахары уже очень давно вморожен в глыбу побольше, чем та, что поглотила его дом?
А Рукия не хочет бежать. Она готова ответить за все.
— Глупая, ну куда ты…
Она целует Ичиго в лоб и улыбается ему.
На прощание.
— Все нормально, это я виновата.
Рукия счастлива, что сейчас, в отличие от того, как она уходила в Сейрейтей под конвоем Ренджи и Бьякуи-нии-сама всего-то пару лет назад, перед Ичиго не надо притворяться. И лгать ему тоже больше не надо.
Он заслужил честность больше, чем кто бы то ни было.
Рукия улыбается, даже когда смотрит на застывших в пустом небе Караркуры капитанов. Она готова ответить за свою слабость.
Только удержать глаза открытыми, когда ее окутывает розовая пелена лепестков Сенбонзакуры, оказывается слишком тяжело.

* * *

Стены поместья-лабиринта ходят ходуном. Тонкая бумага, прорванная в некоторых местах — как раз там, где цветут буйным цветом веточки персиковых деревьев, — хлопает под воем сошедшего с ума ледяного северного ветра. В дыры в полу, оставшихся от вывернутых с мясом досок пола, задувает колючие крупицы снега.
Соде но Шираюки, в последний раз поправив празднично-богатые заколки на волосах, поднимается и подает ей руки, чтобы отвести куда-то вперед, к далекой голубоватой точке-огоньку на другом конце прямого как стрела коридора.
Больше никаких лабиринтов, никакого блуждания и никакого выбора.
Пустая держит в руках одинокую догорающую свечу, и огонь ее как никогда ярок.
— Хочешь все исправить?
Они впервые говорят друг с другом.
— Я знаю как. А ты знаешь, что сделать, чтобы этого не случилось.
За спиной Пустой есть еще кто-то. Рукия не видит его лица даже когда Соде но Шираюки под водит ее ближе к ним.
— Ты знаешь, где нас не будут преследовать.
Рукия может только хватать ртом обжигающе-холодный даже для нее воздух и жмурится изо всех сил, чтобы промелькнувшие перед глазами заиндевелые лица не сводили с ума. Ей все-таки в последний раз предстоит сделать выбор.
Хотя какой может быть выбор, когда его нет?
Пустая передает свечу тому, кто стоит за ее спиной, и в коротких отсветах колеблющегося пламени Рукия успевает заметить только широкий оскал и разморено-сыто сощуренные желтые глаза.
Они медлят — Рукия и ее Соде но Шираюки. Медлят в раздумьях, которых нет и не должно быть, и с распрямленного до одного-единственного коридора поместья-лабиринта бунтующий северный ветер срывает ненужную крышу.
И швыряет горстями колючий снег Рукии в лицо. Чтобы не забывала. И решала быстрее.
Разлетается в щепки дерево и рвется бумага, зацветая персиковыми деревьями в снегу. Стонут на разные голоса доски в полу, выдираемые надвигающейся лавиной. И вот-вот сорвутся с петель старинные резные врата в реальный мир.
Только пламя свечи в руках того-кто-стоит-за-ее-Пустой не колеблется вовсе. И греет. Совсем как Ичиго — ровным, спокойным живым теплом.
Соде но Шираюки, по самому краю обходя зияющие снежной темнотой дыры в полу, ведет Рукию вперед. И с величайшей осторожностью и почтительностью, улыбаясь, как сама Рукия недавно — виновато и с готовностью искупить свои грехи — вкладывает ее ладони в протянутые к ним руки Пустой.
Как будто отдает юную невесту в руки жениху.
— Широки Хикия, — Пустая кивает ей, прежде чем разжать ладони.
Теперь они действительно знакомы.
Все вокруг скрывает снежная круговерть — свечу, Соде но Шираюки, деревянные обломки стен и даже с низким гулом просвистевшие мимо врата, ведущие из внутреннего мира Рукии в реальность.
Только они с Пустой в самом центре снежной бури — недвижимые и ничем не побеспокоенные.
И Пустая, наконец-то получив то, чего она так хотела, спокойно разворачивается и уходит в яростную стену снега. Рукия закрывает глаза и успевает сделать глубокий вдох, прежде чем ее горло забивают до отказа острые кристаллики льда.

* * *

…Она боится выдохнуть — столбом стоящий в воздухе песок режет ничуть не хуже льда. Но луна ночного неба Уэко Мундо, кажется, к ней вполне благосклонна, и Рукия спервые за несколько месяцев совсем не мерзнет.
Они сделали это.
Вокруг снуют офицеры четвертого отряда, и дружескими тычками приводят друг друга в чувство капитаны.
Все наконец-то закончилось.
Ичиго сидит рядом с ней, усталый и измотанный. Все чужое и черное, не свойственное ему, сходит, как линялая кожа, возвращая за собой теплый солнечно-рыжий.
Рукия все еще живет ощущениями — не открывая глаза, осторожно вдыхая сухой, наполненный духовными частицами воздух и по щиколотку увязая в песке.
Ничего еще не начиналось.
Внутри нее уже поселилась Пустая, но она еще не успела завладеть ледяным троном и заставить Рукию шарахаться от каждого живого и достаточно теплого жизнью и счастьем существа.
Они только-только победили Айзена. Она только-только справилась с собой в первый раз.
Совсем живой и обжигающе-горячий Ренджи громко смеется и хлопает по плечу хмурого и усталого Киру. Шухей коротко кивает ему, и все они втроем направляются к собравшимся вокруг Ямамото-сотайчо капитанам.
И, глядя им в спину, Рукия чувствует, как где-то внутри растворяется вязкий и тяжелый комок неверия. Это действительно правда. Еще ничего не случилось. Пустая не соврала — все исправилось, вернулось на свои места. Даже она. Даже Ичиго.
Ледяное безумие еще не пришло за ними.
Было ли это первым испытанием — мираж, из которого нужно вырваться, чтобы доказать свое право на жизнь? Или же так Пустая предупредила Рукию о том, что случится, если вовремя не принять меры и пустить все на самотек?
Ичиго трет усталые, слишком усталые, слишком старые, глаза и со вздохом поднимается с нагретого камня.
— Ичиго… — они не разговаривали целую вечность — с того момента, когда он застыл на крошечном пятачке пожухлой травы посреди льда и снега.
А может быть еще раньше — с того момента, когда он избавил всех их от Айзена, а Рукии зубами и ногтями пришлось цепляться и карабкаться, чтобы остаться в живых.
— Мы же сделали это, да? — неуверенно спрашивает он. — И теперь можем вернуться домой, так?
Пустая все помнит и знает. Она ждет, когда Рукия исполнит свою часть уговора.
— Я… — Рукия закусывает губу.
Никаких жертв. Целый мир для них. И время, которого не будет в реальности.
— Я остаюсь, Ичиго, — твердо говорит она, спокойно выдерживая его растерянный взгляд. — Ты же понимаешь, это слишком опасно — отпускать меня в Каракуру. А в Сейрейтее таким как я… как мы, делать нечего — это мир шинигами и обычных душ. Пустым туда хода нет. Так что я остаюсь.
Она удивленно смотрит, как морщинки на его лице разглаживаются. И Ичиго улыбается.
Совсем как тогда.
Тепло, свободно и понимающе.
— Мы остаемся. Мы остаемся, Рукия, — он крепко и бережно сжимает ее маленькие ладошки в своих руках.
И Рукия, видя желтые отблески-искры в его глазах, чувствует, как растворяется глубоко внутри ледяная корка ее Пустой, Хикии, наконец-то обретшей вместо холода вечного одиночества страстно желаемое счастье.
Потому что они тоже остаются.
Навсегда вместе.

Вопрос: Оценка:

1. 1		0	(0%)
2. 2		0	(0%)
3. 3		1	(3.7%)
4. 4		1	(3.7%)
5. 5		25	(92.59%)
Всего:		27

@темы: Фанфикшен

---

Блич-Алхимия

[Kess.]

Я на Дайри недавно, поэтому уверена, что про это вы все знаете на эту игрушку наткнулась чисто случайно: alchemygame.ru/mods/183/play/
Игрушка классная, но черт, как же меня порадовало, что элемент Ичиго=Рукия+ОЯШ ^_______^
Не могла не поделиться радостью ^_^
И еще что Ичиго+Рукия=Пейринг, Гет я только играть начала


Простодушный ИчиРук XD
не знаю, какую добавить тему. всяческий стаф?

@темы: Всяческий стаф, Игры

---

Ночь, что всегда следует за закатом, "подарок" в честь вступления в данное соо

[Kess.]

Название: Ночь, что всегда следует за закатом
Фендом: Bleach
Автор: ~Ageha~
Бета: сама и Ворд
Жанр: ээ... я даже не знаю. романс, наверное
Рейтинг: G
Персонажи: только Ичиго и Рукия
Статус: недописанный лежал на компе полгода, недавно нашла и доработала, так как для себя серьезно решила не вступать в это соо, пока не будет фанфа.
От автора: изначально писался в подарок)
Предупреждение: второй дописанный ИчиРук. критика и тапки (равно как и похвалы) приветствуются. очень важно знать мнение каждого *может, вообще больше писать не стоит...*
Дисклаймер: Кубо-сенсей, Великий и Ужасный

Ичиго любит ночь.
Он думает, что только ночью, когда во мраке серебрится только слабый свет далеких звезд, можно побыть самим собой. Отпустить свои дневные страхи, прогнать прочь переживания и опасения за своих друзей и за себя. Улыбнуться – открыто, искренне – своим мыслям… А может быть, невольно вздрогнуть и настороженно посмотреть на равнодушный белый свет далекой звезды, вспомнив о том, что происходит в дневное время, которое сейчас кажется таким нереальным.
Осознание того, что он любит ночь, пришло к нему не сразу. Сначала он злился на нее за то, что в прохладном сумраке мысли в его голове прояснялись и настоящие чувства выходили наружу. Это было непривычно для него – для человека, который все свои эмоции привык скрывать под нахмуренными бровями, поэтому он старался не видеться с ночью: уходил домой раньше, занавешивал окна вечером и рано ложился спать. Так ночь исчезла из его жизни.
Только тогда он понял, какая она пленительная. Он хотел, но не мог ее забыть: не мог забыть ночной ветерок, гладящий его лицо, не мог забыть звезды, тусклыми точками мерцающие над его головой; но самое главное, он не мог забыть луну, такую загадочную и немного печальную, ее искрящийся свет, ее образ… Он не любил безлунные ночи гораздо больше, чем беззвездные, и когда сквозь затянутое тучами небо до него добирался луч серебряного света, рассеивая окружающую его тьму, он понимал, что вновь спасен.
Он любил и любит это восхитительное чувство уверенности и спокойствия, которое великодушно дарит ему ночь, но в то же время злится на нее, потому что ничто теперь не в силах подарить ему такие же ощущения.
Поэтому…
Сейчас есть только он.
И эта спокойная, таинственная ночь.
"Моя, только моя".
Ичиго протянул руку, пытаясь кончиками пальцев дотронуться до холодной и неприступной на первый взгляд луны.
"Ты изменила мою судьбу".

***

Рукия любит закат.
Она думает, что только на закате, когда вокруг разливается красный свет уходящего солнца, становится самой собой. Позволяет себе расслабиться, улыбнуться своим мечтам – нежно, легко... И вдруг оглядывается с тревогой, уловив в ярком пламени заката красный как кровь всполох, который слишком явно напоминает о том, что происходит днем, в таком нереальном сейчас мире.
Осознание того, что она любит закат, пришло к ней не сразу. Сначала ее раздражала его бессмысленная, как ей казалось, палитра красок. Но почти сразу же она поняла, что время, которое проводит с ним, не похоже ни на что, обычно окружающее ее в серой реальности. Это чувство, которое она испытывала, глядя на закат, было таким волнующим, таким живым, что хотелось улыбаться ему, пока он рядом, и плакать, когда он уходил.
Но, разумеется, девушка из благородного дома Кучики не могла себе позволить проявление глупых эмоций, поэтому она перестала приходить к закату: заканчивала все дела до наступления вечера, отсиживаясь в своей комнате без окон в поместье.
Только тогда она поняла, что потеряла. Ей не хватало ярких красок на горизонте: розовых, белых, сиреневых туч, высокого неба, цвет которого невозможно было определить, настолько гармонично нежно-голубой пласт превращался в темно-лиловый; но самое главное, ей отчаянно не хватало слепящего солнца, на падение которого было больно и в то же время легко смотреть. Ведь она знала, что оно обязательно появится утром на другой стороне, чтобы с новыми силами пройти свой путь.
И, пожалуй, именно за это она его и любила, и любит, и будет любить. За то чувство уверенности в завтрашнем дне, за то, что яркие всполохи оранжевого пламени наполняют ее сердце радостью и спокойствием, заставляя забывать о будничной жизни. Но она сердится на закат: теперь решительно ничего не в силах заставить ее забыть о нем и о тех ощущениях, что он ей дарит.
Поэтому…
Сейчас есть только она.
И этот яркий, волнующий закат.
"Мой, только мой".
Рукия протянула руку, пытаясь кончиками пальцев дотронуться до обжигающего и неприступного на первый взгляд солнца.
"Дурак, ты изменил мою судьбу тоже".

***

"Это ведь нормально, что она идет немного позади меня…"
"Это ведь нормально, что я иду немного позади него…"
"Она и по силе, и по росту (по нему особенно) ниже меня…"
"Он слишком высокий и быстро шагает, я за ним не успеваю…"
"И кроме того, так мне будет легче защитить ее, даже если она опять сделает вид, что не нуждается в моей помощи…"
"И потом, так я смогу поддержать его, когда он сделает неверный шаг; я ведь знаю, что нужна ему…"
- И спасибо тебе за это, – пробормотала вслух Рукия.
- Что? – непонимающе оглянулся Ичиго, который явно не расслышал ее последних слов.
- Ничего, балда, – огрела его Кучики сумкой по голове (и как только дотянулась? – прим. авт.). – Пойдем быстрее, а то в школу опоздаем.
- И когда это ты успела стать такой прилежной ученицей? – проворчал недовольный Ичиго, потирая шишку, и тут же пригнулся, спасаясь от нового удара.
"Это естественно…"
"… ведь ночь всегда следует за закатом".

Вопрос: оцениваем)

1. 1		1	(6.25%)
2. 2		0	(0%)
3. 3		2	(12.5%)
4. 4		1	(6.25%)
5. 5		12	(75%)
Всего:		16

@темы: Фанфикшен

---

Just-Fancy и Yuria-chu, "Как ни крути", 1 и 2 главы

[Just~Fancy]

Название: Как ни крути.
Фендом: Bleach
Авторы: Yuria-chu(та самая, чьих работ с девиантарта тут полно) и Just-Fancy
E-mail: [email protected] и [email protected] соответственно
Бета: Мы друг друга сами и бетим
Жанр: юмор, стёб, романтика, приключения, семья
Рейтинг: PG-15
Персонажи: Ичиго/Рукия, Гин/Рангику, Бьякуя/Ренджи, Хитсугайя/Момо, Урахара/Йороуичи
Содержание: засекречено
Статус: в процессе
От авторов: Порождения часов совместно проведенных в сети и в реале)
Предупреждение: Читать сей бред опасно для психики, мозга и мимических мышц лица.
Дисклаймер: Кубо, умоляем, заберите все, что мы написали, нарисуйте, издайте и своим именем подпишите! Теперь в 2 голоса)

Сразу 2 первых главы, потому что так понятней...

Глава 1.

Это было обычное утро в доме Куросаки. Ичиго как всегда разбудил крик напавшего на него отца. Но, учитывая тот факт, что юноша уже знал о принадлежности Ишшина к синигами, добрый папочка стал пугать его больше чем раньше, крича «Банкай!» или, что куда хуже, «Сенбонзакура!». Парня аж передёргивало от этих криков и очень хотелось ударить по отцу Гетсугой, да так чтоб эти утренние ужасы прекратились навсегда. Но для этого надо было спать вне тела, что не было хорошей идей. Поэтому, пришлось ограничиться мечом для кендо и отбиваться от папани им.
После милого семейного пробуждения, как всегда шел не менее милый завтрак, за которым Ичиго успевал поссорится ещё с одним почти что членом семьи – Рукией. Вообще-то каждый день, когда он видел её утром, выходящую из комнаты его сестер или из ванны, он думал одно и тоже: «Так, сегодня без ссор и тогда…». Но без ссор не получалось, а значит и заветное «тогда» не наступало…
Вообще всё началось после победы над Айзеном, которой не было бы без предательства ныне частично прощенного Ичимару. Гин, пользуясь своим «интересным положением», свалил все дела на проливающего слезы счастья Киру, а сам же постоянно пропадал где-то в районе 10 отряда, вызывая тем самым страшное недовольство маленького капитана. Соске же послали на опыты в 12 отряд, потому что у Ичиго не поднялась рука его убить, а у Маюри поднималась рука что-то с ним сделать. И вот, после всего произошедшего, у героя всея Общества Душ был непростой разговор с той, что изменила его жизнь, что дала ему силы, что всегда могла воодушевить его… Но признаться он, как настоящий слабак, не смог, и всё закончилось дружеским похлопыванием по плечу. С тех самых пор Ичиго просто пылает. Он уже не только влюблён в девушку, он хочет её… поцеловать. «Но если быть честным, хотя бы с собой, то на деле, поцелуя мне будет явно мало», - на этой мысли всегда заканчивались размышления Куросаки о сложившейся ситуации, которой он был крайне недоволен.
Большую часть дня занимала школа в которую ходить было очень важно – парень пропустил слишком много занятий спасая всех подряд, и теперь у него были большие проблемы. Благо из-за некоторой нестабильностью между мирами, возникшей после попыток Айзена создать ключ короля, в Каракуре регулярно дежурили другие синигами, да и отец временами помогал, так что во время уроков можно было никуда не отлучаться. После школы все разбредались по домам чтобы встретиться когда нападет очередной Пустой – всё же Ичиго был обязан охранять город хотя бы часть дня…
- Рукия, – они шли домой и на одной из улиц, было так пусто и тихо, что у парня внутри прямо стукнуло: «Подходящий момент!»
- Нани? - девушка обернулась, и время для юноши словно остановилось. То как она смотрела на него, как улыбалась… Он смело шагнул к ней и положил руки ей на плечи.

Внутри девушки все будто замерло. Она ещё помнила то, как он тогда не смог с ней объясниться. Как же ей тогда захотелось схватить его, прижать к себе и поцеловать в засос, чтоб знал, как надо действовать. Но девушки из рода Кучики так не поступают, даже те девушки, чьи старшие братья намекнули, что будут закрывать на это глаза. Так что Рукия тогда ничего не сделала. Хоть и хотелось. И всё время с тех пор хотелось…
- Я… - его лицо так близко, что она чувствует, как прерывисто он дышит, - Тебя… - сердце парня бьется так громко, словно хочет раньше Ичиго признаться девушке в любви. Парень старается собраться и сказать это последнее слово…
- Ичи? – Рукия стоит и ждёт, когда этот слабак наконец решится что-то сделать. Но несмотря на нетерпение, а может в чем-то и благодаря ему, глаза девушки сияют, как никогда раньше. И вот, юноша набирает полную грудь воздуха и…

…Соседняя стена с грохотом сломалась, и на дорогу выбежал рычащий Пустой, а следом за ним запыхавшаяся Матсумото. Куросаки и Кучики забывают обо всем, быстро вылетают из тел и бросаются следом.
- Рангику-сан, помощь не нужна? – парень довольно быстро догоняет женщину.
- Привет, Ичиго, от помощи не откажусь, - лейтенант 10 отряда мило улыбается и пытается атаковать Пустого, но тот успевает ускользнуть от Хайнеко.
- Давайте я! Первый танец, белая луна! – воскликнула Рукия, но от созданного девушкой ледяного столба пустой тоже ускользает.
- Может, - Ичиго поднимает Зангетсу, но грозный взгляд маленькой синигами не позволяет ему раскрыть Банкай.
- Здесь вокруг простые люди, а вдруг попадешь по кому-нибудь? - Кучики знает, что позволь она юноше разобраться, всё было бы уже кончено, но использовать его способности в людном месте слишком опасно.
- Синигами, вы работать разучились? – неожиданно рядом с преследователями появился Исида.
- Не нравится – сам разбирайся! – Куросаки страшно захотелось дать по наглой роже Квинси.
- Почему же сразу не нравится? Очень даже нравится наблюдать за твоими бесполезными попытками что-то предпринять, - Урую улыбнулся и поправил очки.
- Ах ты…! – руки юноши сжали рукоять меча.
- Ребята, кажется сейчас всё кончится, - Рукия встала между парнями, готовыми разорвать друг друга и кивнула в сторону пустынной площадки в парке где остановился Пустой, окруженный капитанами шестого, десятого и одиннадцатого отрядов.
- Плохо же ты исполняешь свои обязанности, Куросаки, - Бьякуя смерил временного синигами презрительным взглядом, и обнажил Сенбонзакуру.
- Всё приходится делать нам, - недовольный Хитсугая уже достал Хьоринмару.
- Зато нам есть, чем развлечься, - Кенпачи широко улыбнулся и его меч сверкнул на солнце.
Окруженный Пустой быстро огляделся и, осознав в каком положении находится, вдруг стал как-то странно раздуваться. Веселая компания присела, готовясь к атаке… Когда из существа хлынули потоки вязкой зеленой слизи окатившей всех с ног до головы. Под дружное, словно хором пропетое «ФУУУ!!!», Пустой исчез, видимо отправившись домой в Уэко Мундо.
- Боже-боже-боже!!! Мерзость какая! – Рукия собрала с себя сколько могла слизи и кинула её в сторону. В этой стороне стоял Ичиго только что, вроде снявший жижу у себя с головы.
- Блин Рукия! Не стряхивай это на меня! – парень взял смачный шматок слизи и кинул его в девушку. Та вскипела и хотела ответить ему тем же, но тут раздался голос Бьякуи:
- Хватит валять дурака! Это может быть ядовито. Надо отнести образцы этому ученому…

* * *
- Спасибо что разрешили принять у вас душ, Йороуичи-сан, - Ичиго сидел вместе со всеми на полу в одной из комнат магазина Урахары и ждал результатов экспертизы той слизи, которой их облил Пустой. Он только что смог смыть с себя всё это, и был этим чрезвычайно доволен.
- Да не за что, Ичиго. У вас у всех был такой вид, когда вы пришли, что я не могла вас не пустить, - женщина разливала собравшейся компании чай.
- Жалкий вид был, да? – поинтересовалась Матсумото.
- Нет, он был такой словно вы меня убьете, если я не дам вам вымыться, - Шихоуин села рядом со всеми и здание вдруг сильно тряхануло, - Черт, неужели опять взрыв? – женщина поднялась и хотела было пойти в лабораторию, как оттуда вылетел облитый слизью Урахара.
- Всё в порядке… и в слизи, - Кисуке помахивая веером прошествовал в сторону ванны, а Йороуичи осторожно заглянула в комнату из которой он вышел.
- Ну, я бы сказала в беспорядке и слизи, - вынесла она свой вердикт и села пить чай.
- В общем, так, - продавец довольно быстро вернулся из душа и сел перед собравшимися, - Эта жидкость не ядовита, но она как-то влияет на гены. Как именно, я не могу разобраться – для этого потребуется пара дней.
- Значит, ничего страшного с нами не будет? – Хитсугая недоверчиво посмотрел на Урахару, но тот вполне искренне улыбнулся и помотал головой.
- Отлично! Тогда мы можем идти обратно! – Рангику вскочила с места и направилась к выходу.
- Можешь так не лететь к Ичимару, он никуда не денется – за ним следят, - Тоуширо не выглядел таким довольным, как его лейтенант, но тоже поднялся.
- Надеюсь, мне больше не нужно будет выполнять твои обязанности, когда я навещаю сестру, Куросаки, - Кучики бросил на Ичиго недовольный взгляд.
- А я надеюсь, что в следующий раз, ты сможешь со мной сразиться, Куросаки, - Кенпачи улыбнулся словно предчувствуя битву… битву которой Ичиго не даст свершиться – одного раза было достаточно, да и тот был только ради Рукии.
- Пожалуй, я тоже пойду домой, у меня сегодня ещё дела, - Исида поспешил уйти из магазина ученого.
- Ну, мы тогда тоже пойдём, - Рукия на прощанье улыбнулась Йороуичи и Урахаре, - Пошли, Ичиго.
- Ага, до встречи, - Ичиго махнул рукой тем, кто учил его сражаться и помог ему спасти его единственную… кстати о ней, раз не получилось сегодня, то завтра уж точно… завтра…

Глава 2.
Синигами притаился за входной дверью. Он ждал, с напряжением поглядывая на часы, показывающие 19:05. «Ты как всегда опаздываешь… Но ничего, сегодня ты познакомишься с моим мечом», подумал он, шумно выдохнув воздух. Входная дверь отворилась, и глаза мужчины засияли особым блеском, словно предвкушая битву. «А вот и ты! Сейчас…» он замахнулся, и в прихожую вошла маленькая черноволосая девушка, а за ней высокий рыжий парень.
- Ой, Рукия-чан! Прости! – замер Ишшин с поднятым занпакто в руках.
Глаза девушки расширились от неожиданности:
- Мы вернулись… - пролепетала она.
- Пап, ну ты что, сдурел? – начал орать Ичиго. – Это что, новый способ доконать меня?
- Не смей грубить отцу, ты, опоздавший на 5 минут! – Ишшин взмахнул занпакто нападая на сына.
- Ну, ты сам напросился! – парень вышел из тела и двое синигами побежали драться во двор, заставив соседей, которые подумали, что на улице начался ураган, сильно поволноваться.
Тем временем девушка оставила сумку в прихожей, и, войдя на кухню, устало опустилась на стул.
- Как прошел день? – участливо спросила Юзу, ставя перед Рукией и Карин, уныло ковыряющей вилкой стол, стаканы с соком.
- Ничего. Нормально. – Кучики вздохнула и отпила из стакана.
- Уууу, значит братик так и не признался тебе! – воскликнула Юзу, закрывая казанок с ужином крышкой. Рукия поперхнулась соком и громко закашляла.
- Слушай, Рукия, может ему пинка дать? – спросила Карин, похлопав девушку по спине.
- О… о… откуда вы узнали? – наконец смогла совладать с языком Рукия.
- Да это же очевидно! – хором ответили близнецы. – Ну так что? Наша помощь нужна?
- Да нет… я сама как-нибудь… дождусь… - Рукия улыбнулась.
- Долго ждать будешь… - грустно сказала Карин. – О, они возвращаются!
В дом уставшие, но уже успевшие надеть свои тела, вошли отец и сын. Под глазом у старшего начал назревать фингал, поэтому ужин прошел в тишине. Ичиго, быстро очистив свою тарелку и буркнув скороговоркой «Спасибо-за-ужин-я-спать», умчался наверх, оставив семью в полном недоумении. Честно сказать, Рукия не особо переживала из-за того, что не увидит рыжего вечером – в памяти ещё был свеж момент, когда этот дурак кидался в неё слизью, поэтому она спокойно ушла в комнату к девочкам, чтобы почитать книгу.
В десять вечера, когда семья дружно смотрела телевизор на первом этаже, девушка услышала глухой стук… в стену. Осторожно открыв дверь, она увидела, что Куросаки стоит возле двери в комнату девочек и бьется головой.
- Ты что, решил выбить последние мозги? – поинтересовалась девушка, скрестив руки на груди.
- Ах ты мелкая! – Ичиго возмущенно обернулся и сжал кулак.
- Баран! – Кучики отвесила ему крепкий подзатыльник и хлопнула дверью.
Стук повторился, но на этот раз в дверь. Снова отворив её, девушка увидела, что рыжий сидит на полу.
- Прости, Рукия. Я не хотел ссориться с тобой. Я…
«Ну же, Ичиго, я знаю, зачем ты пришел!» Рукия села рядом и выжидающе смотрела на парня, готовая простить ему всё, лишь бы он наконец признался и, «О, Ками-сама!», дал себя поцеловать.
- Я… - парень сглотнул, - тебя… тебя… хочу позвать пить чай на кухню! – и сделав лицо как у идиота, он пулей рванул вниз. Больше в тот вечер они не виделись.

«Утро субботы, что может быть лучше и приятнее?», думал Ичиго, лежа с закрытыми глазами на кровати. Вставать, а тем более открывать глаза очень не хотелось. В сонной голове начали понемногу всплывать события прошедшего дня - странный Пустой, плюющийся слизью, визит к Урахаре, драка с отцом... дальше мозг парня отказался работать. Чтобы как-то прийти в себя, Ичиго потер рукой затылок, и нащупал...
"Длинные волосы?!" Куросаки в недоумении открыл глаза, держа в руках длинную золотистую прядь. "Черт! Неужели я превратился в Пустого?", но к величайшему удивлению парня, рогов на голове не было. Вместо них, хотевший ущипнуть себя за плечо, чтобы проснуться, парень почувствовал что-то мягкое и теплое. Оно выдавалось вперед в области грудной клетки довольно внушительным для парня объемом, и под ним билось взволнованное сердце. Ичиго глубоко вздохнул, и осторожно заглянул к себе по майку.
- РУКИЯ! – раздался на весь дом громкий девичий голос.
Рывком распахнув дверь из комнаты, Ичиго увидел Рукию, стоявшую на пороге. Точнее он увидел парня – маленького такого, ростом где-то 150 сантиметров, с гладкими черными волосами, одна прядь из которых вечно спадала на лоб, и глазами невероятной синевы. Он зевнул и потер глаза рукой, пробормотав:
- Что такое, сигнала о Пустом не было, ты что орешь на весь дом? Суббота же… - но вместо женского голоса раздался грубоватый мужской, - А?
Рукия широко раскрыла глаза, пребывая в шоке от собственного голоса и начала с интересом рассматривать Ичиго. Перед ней стояла девушка, одетая в майку и домашние штаны, у этой девушки были длинные волосы медового цвета, торчащие во все стороны, большие карие глаза, пухлые губы, грудь где-то второго размера (не такая большая как у Орихиме, но тоже очень ничего) и вечно нахмуренные брови. Осмотрев ЭТО, Рукия начала ощупывать себя, но когда она потянулась к пижамным штанам, рука рыжей остановила её.
- Не смотри туда, это может тебя шокировать… Я уже посмотрел… под майку…
- Ичиго? Так это правда ты? Извращенец, пялиться на самого себя! – Рукия пыталась засмеяться, но получилось как-то нервно, - Слушай, наверное, мне всё же стоит посмотреть… Отвернись!
Ичиго отвернулся, и Рукия, осторожно оттянув резинку штанов, быстро посмотрела во внутрь. На то, что там находилось, она, девушка без какого-либо опыта, смотрела с нескрываемым любопытством.
- И кто тут пялится на себя? – буркнул заждавшийся Ичиго, втянув подругу, или уже друга, в комнату.
- И-и-ич-чи-го… Я мужик… - Рукия была слегка не в себе. Оглянувшись на Куросаки, который сел на кровать и посадил её рядом, она сказала. – Слушай, а ты красивая! Вот бы только не хмурилась… И у тебя такая большая грудь, у меня такой большой не было. Дай потрогать!
- Ты что, больная? Да и вообще… мне всегда нравилась маленькая грудь… - как бы невзначай бросил Ичиго, но Рукия его не услышала, пытаясь дотянуться до груди упирающегося Куросаки. – Ай, Рукия, пусти!
Куросаки звонко засмеялся высоким женским голосом и Кучики, исхитрившись, схватила его за грудь.
- Надо же! Настоящая! И мягкая! – беспардонная синигами попыталась заглянуть Куросаки под майку, но получила приводящий в чувство подзатыльник. – Эй, ты меня ударил!
- Я теперь девушка, мне можно, – сказал обидевшийся Куросаки.
- Ты прав… как-то нечестно получается… - Рукия снова с интересом заглянула к себе в штаны, и спросила, - Хочешь посмотреть?
На этой фразе Куросаки, выругавшись словами, которые девушкам говорить не пристало, отшатнулся назад и упал с кровати, сильно ударившись головой об пол.
- Ичиго? Ты как? – Рукия свесилась с края, заглядывая в лицо рыжему.
- Терпимо… - пробормотал Куросаки, - Ты что, собралась меня изнасиловать?
- ЧТО?! – эта фраза окончательно привела в порядок шокированный мозг Кучики. Она покраснела, потом побледнела, потом помогла рыжему сесть на кровать, вздохнула, и сказала. – Извини, что приставала, я просто в шоке.
- Я тоже… - Ичиго взлохматил рукой волосы. – Но, тем не менее, ты трогала мою грудь.
- Ты парень, так что всё нормально… - синигами развела руками.
- Как видишь, уже нет. – Куросаки указал на вышеупомянутую грудь, - Ладно, забудь. Главный вопрос сейчас – почему это случилось?
- Слушай, - Рукия потерла лоб. – Помнишь, вчера Урахара говорил что-то насчет того, что слизь влияет на гены.
- Ты думаешь? Черт! Чертов Пустой! Я лично его прибью! – Куросаки заскрежетал зубами, приняв угрожающую позу.
- Ой-ой, спокойнее. – Рукия дернула его за руку, сажая обратно. – В начале нам одеться надо. У тебя есть одежда моего размера?
- Было что-то, в шкафу. – Куросаки порылся на полках, доставая джинсы, майку и кроссовки, которые носил, когда ему было 11 лет.
- Отлично! Я переоденусь в ванной, а ты, надевай любой толстый свитер и джинсы, пойдем к Урахаре и в магазин. – сказала Рукия, выходя с охапкой вещей из комнаты.
- Рукия… а почему свитер толстый? Жара же! И зачем нам в магазин? – громким шепотом сказал ей вслед Куросаки, облегченно вздохнув оттого, что его крики не разбудили семью.
- Свитер толстый, чтобы грудь твою не было видно. – прошептала Рукия, вернувшись, - А в магазин мы идем за одеждой.
- За одеждой? Но у меня полно одежды! – покраснел Ичиго при упоминании груди.
- Дурачок. Мы идем тебе лифчик покупать. – и с этими словами прекрасная принцесса (или принц) клана Кучики, гордо удалилась в ванную, оставив Куросаки с единственной мыслью: «А она превратилась в очень симпатичного парня».

Вопрос: Ваша оценка

1. 1		1	(4.76%)
2. 2		0	(0%)
3. 3		3	(14.29%)
4. 4		4	(19.05%)
5. 5		13	(61.9%)
Всего:		21

@темы: Фанфикшен

---

Ну, это можно и артом назвать)

[Coloured sky]

Не знаю уж, как это называется, но картиночка получилась баффой)
Ну пустом месте надо разместить кого-то... Кого - не знаю? Что подскажете? ^_^

Единственное, что я знаю: я не буду рисовать Мацумото и Орихиме. Иначе моя самооценка понизится... Ниже плинтуса <_<

Смотрить ^_^

@темы: арт участников сообщества, Фанарт

---

[Эхими]

Това... Друзья!
Если вы хотите рассказать о себе сообществу, или познакомиться с сообщниками, давайте не будем создавать много приветственных записей, потому что есть старый (и потому еще более замечательный) пост, где можно пофлудить (но не сильно) о друг друге и себе.

Ну, и, на всякий случай - вновьприбывшим.
You are welcome!

@темы: От администрации с любовью

---

Весеннее небо

[Coloured sky]

Здравствуйте.
Меня зовут Аника (от просто русского имени Анна). Люблю различные аниме. "Блич" начала смотреть сравнительно недавно, но мне очень понравилась пара Ичиго/Рукия.
Раньше увлекалась писанием рассказов, но получалось не очень. Понимаю, что допускаю множество ошибок в фан-фиках, но очень хочу поделиться с вами своей, прошу прощения, писаниной.

P.S. Чуть попозже, выложу эксклюзивную картинку "Блич" ^_^. Эта "Картиночка" вышла во всю стену)

Автор: Coloured sky.
Бета: World и знание русского языка (довольно скудное).
Название: Захватывающие каникулы или весенний небосклон.
Дисклеймер: Все права принадлежат Кубо Тайто.
Предупреждение: Особых предупреждений нет, но возможны нравоучения и немного пошлый юмор.
Рейтинг: PG-13, но не исключаю R.
Пейринг: Ичиго/Рукия, Орихиме, Исида, Чад и все остальные (большинство, по крайней мере) герои аниме. Пары будут складываться по ходу сюжета.
Жанр: Романтика, харт, смарм, юмор. Немного флаффа.
Размер: миди-макси.
От автора: История началась спустя полгода после трудной и тяжёлой победой над Айзеном.
Содержание: Вы можете представить себе прекрасную, спокойную и такую тёплую весну? Представили? А теперь можете о ней забыть. В это время года, аккурат на весенние каникулы, легендарный Готей-13 решил отдохнуть в довольно тихом городке Каракура. Но разве могут несколько десятков людей, постоянно воюющих с Пустыми, жить весело и дружно? Конечно нет! Вот тут-то и начинается наша история...

Пролог

Захватывающие каникулы или
весенний небосклон.

Пролог.

«Весеннее небо всегда отличается от зимнего, или, предположим, осеннего. Оно имеет свой характер, цвет и яркость. Весна – пора пробуждения деревьев, когда на ветках набухают почки и распускаются маленькие, ещё не окрепшие листки, но никто не замечает изменений на небосклоне. Почему? Да, оно всегда голубое, это небо. Но разве у него не может быть самых различных оттенков? Лазоревый, ультрамариновый, юбагрый, нежно-голубой и жемчужно-серый. Но весеннее небо особенно. Оно имеет бледный аквамариновый оттенок, так напоминающий морскую волну, что по неволе начинаешь задумываться, а где же начинает небо? Нередко можно встретить жемчужные облачка причудливой, удивительной формы. Когда начинается дождь, на весеннем, пробуждающемся от вечно хмурой зимы, небе появляются сероватые, тусклые тучки, напоминающие сизую дымку. И тогда с небес падают маленькие, искрящиеся, прозрачные капельки воды. В такие минуты хочется выбежать далеко-далеко в лес, на полянку, покрытую ковром сочной травы, поднять руки и хватать губами небесные слезинки, кружась в счастливом танце.
Но такое небо, ещё не проснувшееся, но уже не сонное, видно только тем, кто любит. Раньше я не замечала такого красивого и неповторимого небосклона, или просто не хотела видеть. Но стоит влюбиться, всем сердцем, взлететь высоко к облакам, то открывается счастье…»

Глава 1.
Странное решение и экстренные сборы.

- Извините, Ямомото-тайчо, но не могли бы вы ещё раз повторить то, что только что произнесли? – немного сконфуженно попросил капитан 10 отряда.
Сегодня, рано утром, всем капитанам пришло извещение о собрание в казармах первого отряда. Естественно, это сообщение взволновало всех жителей Сейрейтея, поскольку тема собрания была довольно туманна.
Но истинная цель Генрюсая потрясла всех намного больше, чем даже известие о воскрешение Айзена. Конечно, втрое было бы не так предпочтительно, но всё же…
- Хм. Не думал, Хицугая-тайчо, что вы в столь юном возрасте имеете слабый слух, - укоризненно заметил главнокомандующий, заставив Тоширо покраснеть. – Я принял решение. С завтрашнего дня, весь командующий состав Готея-13, на неопределённый срок переезжает в город Каракуру.
Наступило тягостное молчание. Тишина давила на уши, только вдалеке был слышен радостный визг Ячиру и, если прислушаться, монотонное бурчание Юмичики о несовершенстве этого мира. Все пытались понять и обосновать решение Ямомото, но пока получалось как-то не очень.
Как ни странно, реакция была совершенно разная. Укитаке удивлённо взирал на главнокомандующего, Киораку тайком поглядывал на спрятанную под пёстрым плащом бутылочку саке, Кенпачи злобно скалился, предвкушая захватывающую поездку, а Бьякуя излучал совершенный пофигизм. И только Тоширо пытался прикинуть в уме, сколько же ему понадобится денег на одежду своего лейтенанта и устоит ли столь невезучий городок от пребывания там Маюри.
- Эм. Яма-джи, а что значит на «неопределённый срок»? – на мгновение Шунсуй отвлёкся от лицезрения заветной бутылочки.
- Это означает, что я ещё не решил, на сколько мы там задержимся. Думаю, эта поездка укрепит наше здоровье и поможет сражаться с новыми силами.
- А так же эта поездка запомнится всем жителем Каракуры как «Резкое похолодание с всполохами яркого огня и большим количеством лепестков сакуры». – В полголоса заметила Сой-Фонг, придумывая новые изощрённые способы пытки Кискэ Урахары.
- Собрание окончено! – стальным голосом отрезал Ямомото-тайчо.
Все начали расходиться, и только Кучики Бьякуя коротко ухмыльнулся, придумав коварный план, который не даст отдохнуть его лейтенанту.

***

А в это время в казармах 11-го отряда шёл ожесточённый спор о том, кто же должен убираться в комнате своего лейтенанта. Выходило, что такое ответственное задание должен выполнить небезызвестный Мадареме Иккаку, но посмотрев на масштабы бедствия, тот моментально начал отказываться.
Ячиру, будучи очень добрым и отзывчивым ребенком, конечно, начала упрашивать «лампочку», но Иккаку был непреклонен. Тогда лейтенант решила, что была слишком мягка, и начала прятать все свои сладости и заначки.
На вопрос, что же она делает, Ячиру отмалчивалась, заставив дрожать даже самых бесстрашных. После «уборки» она ненадолго ушла в сад. Спустя несколько минут от туда послышался визг, и с бешеным лицом голодного гепарда, от туда вывалилось нечто розовое. Тритий офицер попытался нашарить рукой очень вкусную и очень-очень нужную конфетку, но такой не оказалось. С диким воплем он выскочил из казарм, случайно задев парик Аясегавы. Парик, верой и правдой служивший столько времени и побывавший во многих передрягах слетел с головы хозяина.
Не будем вдаваться в детали того, что творилось с отрядом после увиденной головы Юмичики, не будем описывать то, что случилось с головой Иккаку после встречи с Ячиру. Но Кенпачи был весь удивлён, увидев свой отряд, валяющий в истерике и монотонно бубнившего Аясегаву:
- Вы не понимаете смысл слова совершенство! В мире нет ничего прекраснее глаз и симметрии ушей человека, вы же обращаете внимание только на общие черты. Это не простительно! Вы же…

***

Уставший, капитан Хицугая пришел в свой кабинет. И какого было же его удивление, когда он застал Мацумото строчащей отчеты. Недоверчиво протерев глаза, Тоширо уставился на Рангику, как Барраган на новые ворота. Но лейтенант ничего не замечала. Она старалась написать всё, что бы её тайчо не догадался о том, что происходило несколько минут назад…
Весёлая Рангику шла в кабинет с твёрдым намерением писать отчёты для начальства, но заблудившись, она совершенно случайно зашла к Кире. Увиденное поразило её до глубины души.
Кира стоял перед зеркалом, задрав кимоно до самой головы, разглядывая свой живот и приговаривая:
- Нет. Это совершенно не годится! Даже 8-ой офицер выглядит спортивней меня. Что это за живот? Такого даже у лейтенанта 2-ого отряда нет! Нет, это просто катастрофа!
Прыснув в кулак, Рангику тихо подошла к другу, с твёрдыми намерениями помочь ему. Она подошла к зеркалу, и резко распахнула кимоно. Кира резко отскочил от Мацумото, когда её не маленькая грудь показалась в отражение, но забыв, что нужно одеться.
- Хм. Нет, ну это ужасно! Что за грудь! Прямо даже не знаю, как на людях показаться. Даже у Орихиме грудь больше моей. И как мне выходить на улицу? – приговаривала она.
В это время, очень «кстати», мимо проходил Сасакибе. История умалчивает, о чём он подумал, но картина, открывшаяся его глазам, была поразительная. Вспомнив, что лейтенант 10-го редко сама отдаёт отчеты, он хотел было наказать, или хотя бы попытаться, её, за отчёты и за этот цирк, как случайно запнулся. Коротко вскрикнув, он начал медленно приближаться к земле, мысленно прощаясь со своим гордым и красивым профилем, играя похоронный марш носу. Надо отдать им должное, Рангику и Кира быстро сориентировались и подхватили несчастного лейтенанта. Но при этом, совершенно забыв, что их кимоно, как бы так помягче сказать, немного не застёгнуты.
Получилось не очень прилично, и к несчастью, такую вот картину заметил Абарай Ренджи. Через пять минут Сейрейтей наводнили шокирующие слухи…
- Мацумото!!!
Сложно бегать от быстрого капитана.

Продолжение следует…

Вопрос: Оцените:

1. 1		1	(14.29%)
2. 2		2	(28.57%)
3. 3		0	(0%)
4. 4		1	(14.29%)
5. 5		3	(42.86%)
Всего:		7

@музыка: Sagisu Shirou - Never meant to belong

@настроение: Философское

@темы: Фанфикшен

---

Just-Fancy, "Вчера"

[Just~Fancy]

Здравствуйте, я новенькая в этом сообществе, но фанфики по Ичируки пишу довольно давно и меня позвали сюда, так что я здесь. Вот)

Фендом: Bleach
Название: Вчера
Автор: Алла Лазовская, Just-Fancy (раньше Кити Лагвуд)
E-mail: [email protected]
Жанр: романтика
Рейтинг: POV, PG
Персонажи: Ичиго/Рукия
Содержание: Читайте
Статус: завершен
От автора: описываю события от лица Ичиго. Идея пришла при виде одной парочки на улице.
Дисклаймер: Кубо, умоляю, заберите всё что я написала, издайте и своим именем подпишите. Очень вас прошу.

Фанфик

Вчера. То, что было в этот день с названием «вчера» совсем не хочется вспоминать, но почему-то так надо. Вчера. Вчера я победил Айзена. Говорить, что было трудно - не хочу, потому что это было невыносимо. Его реяцу давила, так что было трудно шевилиться. Он то конечно мог спокойно стоять и смотреть на меня, а сам я чувствовал себя тараканом, которого хотели раздавить тапком, настолько велико было различие в духовной силе. Не помню, как одевал маску и концентрировался. То, что у меня был один удар – это ложь. Казалось, что не было и его. Кто-то что-то делал, как-то поддерживал меня, что-то объясняли, настраивали, успокаивали, кричали… я не слышал и не знал ничего.. всё, всё вылетело у меня из головы. Но я всё же смог нанести тот удар, который был нужен для мгновенной победы, ведь другой не могло быть. Пан или пропал… кажется вспоминаю отрубленную голову Айзена. Не верится. Он, конечно же, успел меня ранить. Мне казалось, будто я умру на месте. Я понял, что всё прошлые битвы были ни что. Даже не подготовка к этой, а так, просто, развлечение. Я быстро перестал чувствовать своё тело и был готов к тому что оно распадётся на духовные частицы, а мой разум в это время ещё будет осознавать всё происходящее. Но даже это, черт побери, пустяк. Главное вчера я потерял сознание слишком быстро. Я знал, что моё тело, безвольно падающее вниз после такой невыносимой победы, каким-то образом поймала она. Я знал, что она что-то кричит. Знал, что ругается за то, что ранили. Знал что сейчас понесёт к Иное, чтоб та залечила хоть что-то. Но, ксо, я отключился слишком рано. Моих сил не хватило даже на три жалких слова. Хотя эти слова самые тяжёлые, но вчера я был готов. Вчера. Ненавижу это вчера! Лучше б жили все эти арранкары, рушили мир, зато я бы сказал ей эти слова.
Но наступило сегодня. Вперемешку с болью, пониманием того, что я сейчас лежу у Урахары в магазине и самой отвратительной фразой которую экс-тайчо 12 отряда, когда-либо произносил при мне:
- Кучики Рукия сегодня отправляется обратно в общество душ, - он говорил это не мне, а Йоруичи, но я лежал достаточно близко, чтоб услышать эти слова. Я был уверен, что после вчера у меня ещё будет сегодня, но я ошибся…
- Что? – я сел, поборов боль, и ко мне тут же подбежал отец. Он тоже был здесь. Видимо волновался. Чёртов бывший синигами сказал мне о том, что он таки бывший синигами только вчера! Опять это «вчера». Я, наплевав на все «ты должен лежать», отпихнул папашу куда подальше, - Отвали, придурок! Что вы только что сказали?
- Эм, о чём вы, Куросаки? – Киске начал обмахиваться веером, закрывая от меня своё лицо. Ведь знает, что сейчас начну её искать! И знает зачем! Но молчит, партизан. Я дернул Урахару за край халата из всех сил, что ещё у меня остались, и он, не ожидая такой активности, плюхнулся на пол прямо передо мной.
- Где она? – я прорычал эти слова ему прямо в лицо. Я не знаю, что он тогда увидел у меня в глазах, но тут же рассказал, откуда Рукия вместе с Бьякуей и Ренджи уйдёт в общество душ и когда это случится. Ксо, всего через двадцать минут, а место это не близко. Потом добавил, что она вернётся уже завтра-послезавтра. Ага, брат её прямо так и отпустит.
Как я уговорил дать мне нормальную одежду и разрешить встать, я не знаю. Знаю, что ругались и возмущались все: Урахара, отец, Йоруичи, Исида, Иное, Чад и ещё куча синигами, которых здесь лечили после злополучного «вчера». Все меня знали, все за меня беспокоились, но мне было плевать. Мне было плевать даже на выбежавших откуда-то Карин и Юзу, хватавших меня за руки. Я знал, что мне нельзя ходить, но я и не собирался. Я решил бежать и бежал. Это было дико больно и тяжело. Поворот направо, пешеходный переход. Чёрт, нет времени ждать зелёного. Ещё поворот, пересекаем два квартала. Почему же так далеко-то?! Очередной переход, где нет времени ждать…
- Лучше научись водить!!! – да, я всё-таки налетел на машину. Кто бы сомневался. Так ещё чуть-чуть, теперь налево и вот тот самый безлюдный скверик. Успел! Они уже готовились идти, но они всё ещё здесь. Черт, ну почему же всё так болит. Сейчас она будет кричать, что я зря пришел, что должен лежать, но это будет она, - РУКИЯ!!!
Самая красивая она за мгновенье до того как начнёт возмущаться. Она так очаровательно развернулась, что только ради этого стоило бежать сюда. Но сил уже нет. Я согнулся и упёрся руками в колени, тяжело дыша. Она подлетела ко мне, крича моё имя. Она удивилась? Нет, просто злится. Так. Надо отдышаться и сказать ей эти дурацкие слова.
- Ичиго! Какой же ты придурок! Ты же еле живой! Зачем ты сюда приперся? – она от злости даже замахнулась на меня, но, видимо решив, что я уже получил свое вчера, передумала. Надо дышать, глубоко дышать. Выравниваю пульс, пытаюсь забыть о боли, не обращая внимания на крики Абарая и взгляд Бьякуи. Сейчас есть только я и она… и отдышка. Да что же это такое! Я всё ещё упираюсь ладонями в колени, уже даже готов упасть. Но почему так тяжело? Раньше было легче. Видимо Айзен всё же меня добил, но умирать я буду медленно и мучительно. У неё на глаза начали наворачиваться слёзы. Только не это, - Ты что бежал? Ты с ума сошёл?! Бака!!! Но почему?..
- Рукия, - я смог таки выпрямиться, превозмочь себя, преодолеть всю эту боль и решиться, - Всё это потому что, - так, давай, как и думал, как и хотел, говори, - Потому что я люблю тебя!
Я это сказал. Но почему она так на меня смотрит. Не ужели всё-таки плакать. Мне всё равно, любит она меня, не любит, лишь бы не рыдала. Надо было как-то её отвлечь, успокоить, или хотя бы сделать так, чтобы я сам не видел её глупых слёз. В голове пустота, идей нет… хотя. Я наклоняюсь к ней и целую. Так просто. Без всяких там объятий, даже за руку не взял. Просто косаюсь своими губами её губ. Как же хорошо просто отдаться одному приятному ощущению, которое может превозмочь всё плохое. Тело невыносимо болит, Ренджи уже готовится меня убить, а зрачки Бьякуи превратились в две точки, но сейчас мне плевать. На всё. На всех. На вчера. Пусть на мгновенье, но вчера ушло. Есть только я и Рукия. Больше ничего. Где-то в моём внутреннем мире тучи исчезали навсегда, и становило теплее.
Я не знаю, сколько длился наш первый поцелуй, но он закончился. Когда я отступил от Рукии, боль захлестнула с новой силой. Или настолько силён оказался контраст в ощущениях? Какая разница. Только бы добраться до поворота, где она меня уже не увидит, и упасть. Чёрт. Я даже не надеюсь дойти, я думаю, как бы доползти. Не знаю зачем, но я хлопаю по её плечу и желаю удачно добраться. После я просто разворачиваюсь и иду обратно. Шаг. Ещё один. Чёрт, а до этого ведь считал расстояние домами. Так хотел добраться до нее, что ничего не замечал, а теперь еле волоку ноги. Нет сил оглянуться ни на взывающий к бою крик Абарая, ни на фразу Бьякуи: «Рукия, мы уходим». Ни на что. Я захожу за поворот и падаю прямо перед Урахарой и Йоруичи.
- Она вернётся? – я не знал, что мой голос может звучать так обреченно, а взгляд может стать таким жалобным. Чувствовать себя так ничтожно перед теми, кто учил тебя бороться до последнего... Рукия стоит даже этого. Женщина присела и осторожно погладила меня по голове. Чёрт! Она кот, а не я! Лучше бы что-нибудь сказала. Йоруичи, будто прочитав мои мысли, улыбнулась и шепотом произнесла:
- Да, ведь она тоже тебя любит. Я это точно знаю...
Конец

Вопрос: Ваша оценка

1. 1		2	(9.52%)
2. 2		0	(0%)
3. 3		2	(9.52%)
4. 4		2	(9.52%)
5. 5		15	(71.43%)
Всего:		21

@темы: Фанфикшен

---

Bleach Soul Sonic

[*Дашерак*]

Не знаю как для вас, но лично для меня это было большим откровением.
Недавно гуляла по простору БА и вот на что наткнулась:



Обратите внимание на то, что Ичиго говорит после слов "Я вспомнил наконец, почему так сильно хотел спасти тебя..."
Вот ссылка на английский перевод: Тык!

Для тех, кто плохо на английском, мой ломаный перевод на наш родной:

"Ее грустно лицо, когда Бьякую и Ренджи забирали ее, не выходило у меня из головы...поэтому я так сильно хоте спасти ее. И... Теперь она рада (когда она ему улыбается на прощание). Так как... Так как я увидел ее лицо, я подумал, что все битвы, что я перенес, стоили этого. Может быть, вместо того что бы сражаться за Рукию, я сражался за самого себя."

З.Ы. Нет, я конечно все это и так знала. Что Ичиго у нас мего-эгоист и Рукия спасал просто потому что ему, виделите ли, так хотелось видеть ее улыбку. Но я не думала, что этому есть официальное подтверждение. Вот порадовали то!

@темы: Обоснуй, Сейю, Официальное

---

Фанарт "На траве"

[KleoSakuratyan]

Нагло перепостила с тошокана, но мне просто очень хочется показать сие моё творчество.
Не знаю, можно ли это назвать фанартом по бличу. Нарисовала я Ичиго и Рукию. На травушку-муравушку присели отдохнуть)
Ну ничего не могу с собой поделать! Мне очень тяжело рисовать Кубовым стилем (я просто не умею, но надеюсь научиться), я рисую чуть-чуть очеловеченных персонажей. По крайней мере, мне так кажется.
Использовала акварель и старую засохшую гуашь.)))) Мне, право, стыдно, но очень хочется показать своё творение.
Мм. Если нарушаю какие-то правила, то извините, пожалуйста.

@темы: арт участников сообщества, Фанарт

---

Игра по заявкам-2

[Эхими]

Раз никто не против (Первая игрушка тут)

Так что желаем, выполняем, благодарим и получаем удовольствие.


1 Ичи/Рук + Нелл и все связанные с этим проблемы по воспитанию маленького зеленоволосого гиперактивного чуда. Время... Ну пусть после ТОЙ-САМОЙ-ПОСЛЕДНЕЙ-БИТВЫ между ГГ(Ичиго) и ГГ(Айзен-или-кто-там-будет-заместо-него-по-велению-Кубо-Сама).

В общем тихая(?) семейная жизнь. И, желательно, хорошо приправленная юмором. (testpilot24)
Выполнено (Пэмдар)

2 Карин заболевает ветрянкой. Сначала заражается Рукия, Ичиго пытается лечить ее, опираясь лишь на не совсем адекватные советы папаши, в итоге заражается сам. ([L]Собирательница Сказок[/L])

3 начало совместной жизни в Сейрейтее. Рукия помогает Ичиго освоиться в почтисредневековье. Насколько успешно-на усмотрение автора) (Пэмдар)
Выполнено ([L]Собирательница Сказок[/L])

4 Ичиго\Рукия, Гриммджоу. Любимое времяпрепровождение Гриммджоу и Рукии - издеваться над Ичиго. Попытки Гриммджоу свести Рукию и Ичиго вместе (неудачные), но в итоге все равно счастливый конец и... Голодный, злой и мокрый Гриммджоу. Но по-своему гордый собой. "Вы теперь меня до конца жизни обязаны будете кормит, поить и вычесывать! - А больше тебе ничего не надо? - Надо. Отдельную комнату на другом конце города. Вы же мне спать теперь не дадите!" Н! (Vergil Sempai)

5. На картинку . Драться в свадебных костюмах([L]Собирательница Сказок[/L])
Выполнено (Грач такой чёрный)

6. Ичиго просит руку Рукии у Бьякуи, и всё бы ничего(Бьякуя тоже не дурак и не собирается позволять клану портить жизнь его сестры устроенным браком. Хоть конечно мальчишка и не заслуживает его сесты(никто не заслуживает), он - лучший из вариантов...), если бы не стисок требований от будующего шурина. Вернее один пункт, по которому Ичиго должен взять фамилию супруги(как менее знатная - в данном случае может быть вообще не знатная - семья). И - ТА-ДА! - очень семейный предсвадебный make-up для жениха... ([L]Хека[/L])

запись создана: 14.08.2010 в 18:48

@темы: От администрации с любовью, Фанфикшен

---

Клип ИчиРуки. Лучшая песня о любви.

[Пэмдар]

Аниме: Bleach
Музыка: "Лучшая песня о любви", Високосный год.
Пейринг: ИчиРуки
Автор:  Пэмдар
Дисклеймер: Все принадлежит тому, кому оно принадлежит.
От автора:

смотреть

@темы: Клипы

---

Дорогие сообщники,

[Эхими]

Мне в у-мейл предложили как-то развить наш маленький фест, или хотя бы его "второй тур"
Как вы на это смотрите? Мне лично не лень

Также мне предлагали сделать нечто вроде "фанфикшена на заказ", но мне эта идея не очень по сердцу, правда, хочу услышать ваше мнение.

@темы: Вопросы и обсуждения, От администрации с любовью, Фанфикшен

---

[*[Джо]*]

Гляньте, какую я нашла прелесть

@темы: Додзинси, Клипы

---

Таки совратили меня на этот пейринг

[crazy belka28]

В трех кварталах от тебя

Автор: Яся Белая
Бета: *где ж ей взяться*
Фандом: Блич
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Ичиго/Рукия
Жанр:романс/и местами юмор, плавно перетекающий в стеб
Дисклаймер: Блич (с) Кубо Тайт
Саммари: Порой, счастье ближе, чем мы думаем
Предупреждения: АУ, ООС *наверное*
Размер: мини
Статус: закончено


Для моей дорогой  Erso в качестве стимула для удачной защиты диплома ))))

бояццо тут

С тех пор, как в одной из средних школ Каракуры сменилось руководство, жизнь в учебном заведении пошла на новый манер: директор, Такахаси Манабу, был человеком европейских взглядов. Вообще, поговаривали, что молодость он провел в Америке. И пришлась его юность в аккурат на пик популярности хиппи. Так что больше всего на свете и вопреки своему имени¹, господин Такахаси не любил прилежание и порядок. Его новаторские методы преподавания весьма шокировали добропорядочных и законопослушных коллег. Поэтому, когда в Каракурской средней школе появилась вакансия, в Совете по делам образования выявилось удивительное и невиданное до той поры единодушие — Такахаси Манабу там самое место. А дело было в том, что после событий двухлетней давности, когда городок в мгновение ока исчез с лица земли, а потом столь же внезапно и чудесно явился из небытия, за Каракурой закрепилась дурная слава. Ходили слухи, что по улицам там бродят духи. Вот так прям каламбурами и ходили. Одним словом, ни один уважающий себя педагог не поехал бы преподавать в школу, ученики которой недавно побывали чуть ли не на том свете. А именно такие ребята и учились в образовательном учреждении, доставшемся в ведение Такахаси. Прочитав об этом в отчете Совета, Манабу-сама, к вящему удивлению собравшихся, довольно потер руки и лихо подмахнул направление о назначении себя директором вышеозначенной СОШ. Ибо пахнуло на него родным — хиппушным и нестандартным. Вот так, в школе, которую посещал Куросаки Ичиго, началась новая жизнь.

***

— Вы видели! Нет, вы это видели! — Чизуру только что на одной ножке не прыгала. — Бал. Настоящий бал. О, я как представлю Химе-чан в вечернем платье… — договорить она не успела: перед носом образовался весьма красноречивый кулак Тацки.

Но все рты было не заткнуть: слишком уж взбудоражила учеников, а особенно учениц, новость о выпускном бале.

— А они еще за три дня объявить не могли! — возмущались прелестницы. — Нужно же платье выбрать не какое-нибудь! А к экзаменам когда готовиться?! Любая нормальная девушка между платьем и экзаменом выберет платье.

Послушав причитания одноклассниц, Исида Урью, слегка покраснев, предложил девушкам помощь:

— Вы можете прийти в мой дом мод и заказать себе платье по душе. Две недели — это достаточно, чтобы создать настоящий шедевр. И расценки у нас вполне приемлемые. — Радостно верещащие выпускницы набросились на юного модельера и едва не задушили в объятьях. Скромник Исида даже растерялся. Но, как и полагается квинси, быстро взял себя в руки и строго посмотрел на разбушевавшихся девчонок. Те мигом присмирели. — И, пожалуйста, подготовьтесь к экзаменам. Не будем омрачать себе праздник плохими отметками. Особенно, пока я здесь староста.

Только двоих из класса не охватил ажиотаж: хрупкую темноволосую девушку, которая с показным усердием рисовала в тетрадке кривобоких кроликов Чаппи, и рыжего юношу, со столь же деланным равнодушием смотревшего в окно.

На дворе — ликовала весна, набегая на серые стены зданий нежно-розовой пеной цветущих сакур. Да выли от переизбытка чувств и гормонов коты².

***

Вот уже два года Ичиго не знал, о чем говорить с Рукией.

После войны с Айзеном Сообщество Душ изменилось: боги смерти — как это ни странно — начали куда больше ценить жизнь. И ее маленькие радости. Кучики Бьякуя сам, по собственной воле, предложил сестре (теперь он часто называл ее так) перебраться в генсей. Чтобы в качестве послевоенной реабилитации пожить, как нормальный подросток: с учебой, первой любовью и прочей юношеской романтикой. И Рукия согласилась. На житье она устроилась у Куросаки, чему Ишшин несказанно обрадовался.

Только вот у Ичиго радоваться не получалось. Он и сам не мог понять — почему. Когда ее не было рядом, он тосковал и хотел сказать ей так много. Но как только она появлялась, он открывал рот лишь для того, чтобы ругаться с ней. А после этих ссор Куросаки-младший чувствовал себя пустым как никогда.

Рукия всегда извинялась первой, даже если виноват был он. И от этого, почему-то, становилось еще гаже. Тем более в ее слишком взрослых глазах прятались боль и одиночество. В этом мире ее любили больше, чем в другом, только она все равно ощущала себя чужой и лишней. И Ичиго, до судорог в пальцах, хотелось обнять ее и спасти от всего: от прошлого, от самой себя, от злобных кроликов Чаппи. Ему хотелось, чтобы рядом с ним она только смеялась — у нее ведь такой чудесный, похожий на мамин, смех. Но он делал шаг, открывал рот и… они снова ссорились. На пустом месте. Из-за любой мелочи.

— Милые бранятся — только тешатся, — философски замечал Ишшин, когда личики Юзу и Карин трогала тревога. Но Юзу, пряча слезы, лишь яростнее мешала мисо-суп. А Карин, прислушиваясь к доносившимся сверху крикам, печально качала головой. А потом, ночи напролет, билась над дилеммой: почему любить — это так просто и так сложно?

***

В тот день они поссорились особенно нехорошо. Рукия заболела и слегла с температурой. Ичиго узнал об этом, когда постучался к ней и пригласил на завтрак.

— Ешьте без меня, — сообщил слабый голосок из-за двери, и парень понял — с его подругой что-то не так. Она никогда не жаловалась. Когда ей было больно или плохо, она стискивала зубы и терпела. Словно боялась оказаться обузой. Только не здесь! Не с ним! И Ичиго решительно толкнул дверь.

Рукия металась по подушке, ее шелковистые волосы сбились, а на щеках пылал неестественный румянец. Сердце заколотилось. Он наклонился и поцеловал ее лоб. Губы обожгло. Но синие, сейчас — невероятно огромные — глаза тут же распахнулись и с осуждением уставились на него.

— Куросаки, что ты себе позволяешь!

Строгой быть не получалось, голос звучал не металлически, а скорее ржаво.

Ичиго поправил ей одеяло, одарил своим солнечным взглядом и улыбнулся:

— Я просто проверял, есть ли у тебя температура.

— Для этого есть градусник! — Рукия села и завернулась в одеяло. Ее лихорадило.

— Но мама всегда так мне делала, — Ичиго развел руками.

— Ты мне не мама! — она отвернулась к окну. — И вообще, что ты делаешь в моей комнате?!

— Пока еще ничего, — Ичиго старался говорить весело, словно ничего не случилось. Тем более, что действительно ничего не случилось. — Но собираюсь…

Она метнула грозный взгляд…

— … лечить тебя.

— Я тебя об этом не просила, — по-кучикински холодно бросила она. — У меня ничего серьезного. Я уже позвонила Карин на мобильник, сейчас она принесет лекарство. Мне не нужна твоя помощь…

И Ичиго взорвался:

— А думаешь, мне больно нужно ухаживать за капризными принцессками! Да катись ты к своему ледяному братцу! У тебя, как и у него, вместо сердца — дыра!

— Кто бы говорил, — презрительно отозвалась она, по-прежнему разглядывая что-то за окном.

— Да как ты… как ты… — он вылетел из комнаты, хряпнув дверью так, что дом вздрогнул. Что эта шинигами о себе возомнила! Как она может так жестоко бередить его рану, глумиться над его болью! Ичиго был в ярости.

Извиняться Рукия не пришла, но и в Сообщество Душ, почему-то, не вернулась.

Они уже неделю не разговаривали. Вообще.

И вот теперь этот дурацкий выпускной.

Конечно, Ичиго, как и любому мальчишке, хотелось туда пойти. И конечно же — с девушкой. Рукия пойдет с ним, а с кем же еще! Только вот будет ли радостным для них этот праздник? Он уже так устал делать вид, что все хорошо. Так устал улыбаться другим, когда на душе кошки скребут. Впрочем, сейчас они не скребли, а орали дурными голосами.

Ичиго не выдержал. Достал мобильник и написал ей: «Принцесса, вы пойдете со мной на бал?», отправил и стал ждать. СМС-ок пришло две: «Дурак» и «Пойду».

И он увидел, что за окном весна.

Домой они шли молча, но вместе и взявшись за руки.

***

Весь мир ополчился на него: галстук не завязывался, сорочка мялась, пиджак куда-то съезжал. Карин пришлось серьезно взяться за него:

— Успокойся и не мельтеши! — приказала сестра. И как-то незаметно, словно по волшебству, вернула все на свои места. Отступила, полюбовалась и развернула его к зеркалу. Оттуда на Ичиго взглянул хмурый парень в элегантном сером костюме.

— Эт чего, ты с такой физиономией на бал собрался? — с ехидцей поинтересовалась Карин. — Там же весь фуршетный стол прокиснет.

Ичиго попытался выдавить улыбку. Получилось еще хуже.

— Эх, — вздохнула Карин, — иди уже вниз, там папаша речь приготовил. Напутствие.

Ичиго закатил глаза и с видом мученика, идущего на аутодафе, вышел из комнаты.

А Карин, проводив брата, тут же ринулась в комнату Рукии, на двери которой красовалась надпись: «Мужчинам — не входить!».

***

Куросаки Ишшин обнял сына и сказал — серьезно и без кривляний:

— Мама видит тебя и очень гордится тобой…

Отец уже, было, набрал воздуха, чтобы продолжить тираду, но вдруг осекся на полувздохе…

Ичиго обернулся: на верхней ступеньке лестницы стояла Рукия. С элегантной прической и в платье из многочисленных черно-белых оборок она напоминала… Ичиго не мог подобрать слов. Впрочем, говорить тоже не мог, потому в горле колотилось сердце.

Девушка легко спорхнула вниз, схватила за руку и подняла на него свои невозможно-синие глаза:

— Пошли что ли…

Ичиго кивнул и крепче сжал ладошку. Такую тоненькую, что он даже испугался, как бы не сломать ее.

Ишшин, глядя им вслед, широко улыбался сквозь слезы умиления, обнимая за плечи дочерей.

***

Они шли и не видели мира. Только чувствовали дурманяще пленительный аромат весны. Несколько цветков сакуры, сорванных ветром, запуталось в ее волосах, она тихо и счастливо рассмеялась.

— А давай не пойдем! — предложил Ичиго. — Аттестаты мы и завтра можем получить.

Глаза Рукии лукаво сверкнули.

— А давай…

И потащила его куда-то вбок.

Она говорила быстро-быстро, чтобы он не успел возразить:

— Нии-сама купил для меня дом… В трех кварталах от тебя… Я там правда была только два раза… Но ключи у меня — вот…Я заказала туда пиццу и напитки… Там есть музыкальный центр…

Вскоре они оказались перед массивными деревянными воротами и гордой надписью: «Частная собственность клана Кучики». Окинув взглядом особняк, белевший за забором, Ичиго присвистнул:

— Ну ничего себе дом! Это же целый дворец!

— Брат хотел, чтобы я ни в чем не нуждалась.

— Но почему же…

— Молчи, — но ее глаза чуть виновато сверкнули.

Стоило ей тронуть одну из створок, как та тут же распахнулась, и они оказались на дорожке, по обе стороны которой стояла вереница подобострастно склонившихся слуг. А рядом тут же оказался какой-то человечек: толстенький, со смешным лицом, в слишком длинных хакама…

— Что желает Рукия-сама, — он юлой вертелся рядом и повторял одно и тоже.

— Рукия-сама желает, чтобы через пять, нет, через три минуты и духу вашего здесь не было!

И ослепительно улыбнулась.

Человечек попятился задом. Отдал приказ, и двор опустел, словно все слуги ушли в шунпо.


Оставшись одни, Ичиго и Рукия синхронно включились в работу: верхний свет потушить, пиццу порезать, пакетики с соком (о эти вредные никак-не-открывающиеся-пакетики) открыть…

Создай романтику с тем, кто тебе дорог, и заряд радости обеспечен!

Рукия взгромоздилась прямо на белый рояль (зачем Бьякуя купил ей рояль, если она не умеет играть?). На крышке разложили угощения. Ичиго включил музыку. Они ели и болтали. О Сейрейтее, об оставшихся там товарищах. О том, как бы здорово было, если бы здесь очутилась сейчас Рангику, да что там, они бы даже несносной Ячиру обрадовались… Так они поняли, что соскучились, и решили завтра же навестить друзей.

Потом разговор перешел на более личное — родственников. О выкрутасах Ишшина можно говорить бесконечно. Но… Оказалось, что и Бьякуя не так прост: однажды, в Белый день, Рукия застала его в переднике, пекущим печенья для Женской Ассоциации. Ну это она поняла потому, что на каждой печенюшке красовался вензель ЖАС.

Хохоча, она болтала ногами и раскачивалась и … чуть не соскользнула с покатой крышки рояля.

Ичиго подхватил ее. Их лица так близко… Глаза в глаза, дыхание в дыханье. И сердце снова где-то не там. Он поцеловал ее: робко — в завитки волос на висках, нежно — в щечки, и бесконечно прекрасно — в губы. А потом еще, и еще… Пока у обоих не перехватило дыханье. Они сидели на полу, он обнимал ее, сильно и бережно, как давно мечтал. Говорил ей что-то очень нужное. Она улыбалась и, кажется, плакала. И он пообещал сам себе, что никогда больше не будет таким дураком, которому, чтобы разглядеть свое счастье, нужно отбежать на три квартала. И еще — он никогда больше не позволит одиночеству коснуться ее.

Она — только его. И кто бы не встал на пути, какая бы опасность не ждала за поворотом, он всегда будет спасать ее и никому не отдаст.

Сегодня он впервые понял, за что сражался все это время. А еще — что где-то там, за облаками, и даже за небом, сейчас счастливо улыбается самая красивая мама на свете…

_____________________________________________
¹ Манабу в переводе означает "прилежный в учении"

² Японские выпускные — в марте

Вопрос: Оценить:)

1. 1		2	(5.88%)
2. 2		1	(2.94%)
3. 3		1	(2.94%)
4. 4		4	(11.76%)
5. 5		26	(76.47%)
Всего:		34

@темы: Фанфикшен

---

косплей, красивый и мне оч нравится!!!! не знаю чей просто увидела и решила выставить

[aeka_kz]

@темы: Косплей