Название: "Паучья Лилия"
Автор: Risus
Бета: Tokimeka-chan
Фендом: Bleach
Пейринг: Ичиго/Рукия.
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, гет, AU, романтика, мистика
Размер: мини
Дисклеймер: на Кубовское не претендую)
Предупреждения: ООС
Описание:
Хиганбана, она же Паучья лилия, цветок умерших. Ее цветок. Символ потери, символ пожара, символ траура.
Но для него это лишь цветок в руках любимой женщины. Он не верит в предрассудки, он просто хочет увидеть ее вновь. Это ведь возможно, правда?
Посвящение: Тебе, если читаешь этот фик
Публикация на других ресурсах: вряд ли кому понадобится, но если что, ссылку киньте)
Примечания автора: Прежде чем читать, советую пройти по ссылке и ознакомиться с постом об этом цветке, ибо он действительно символичен. Идея фанфика зародилась в ноябре 2010. Год она крепла, мучила меня и наконец вылилась в невнятный текст)
www.liveinternet.ru/users/nigra_in_candida_vert...читать дальшеMata Au Hi wo Tanoshimi ni
また会う日を楽しみに
Ради удовольствия в день, когда мы снова встретимся
Двадцать шестое сентября – и вновь рыжеволосому школьнику не до учебы. Осенний ветер играет с непослушными вихрами и легонько касается щек, подражая невидимым девичьим ладоням. Теплое мягкое прикосновение – не то. То – было холодным и властным.
Дни осеннего равноденствия, а Куросаки Ичиго вновь прогуливает уроки, бесцельно слоняется по тихим улочкам родного города в ожидании трехчасового автобуса до соседней деревни. Он не заядлый прогульщик, даже не хулиган почти, просто обычный каракуровский мальчишка, однажды покусившийся на нечто большее, чем созерцание Богини.
Рыжее светило путается в солнечных волосах юноши, словно пытаясь вызвать цвет на поединок – глупое солнце. Оно не соперник хмурому подростку, пинающему жестяные банки на остановке.
Еще пять минут беспокойного ожидания — и приходит долгожданный транспорт. В автобусе почти пусто: четверг, середина недели, середина дня, хиган*. Лишь двое стариков сидят на ближайших к выходу сидениях. Сидят, держатся за руки и мирно улыбаются.
Куросаки проходит в конец салона и падает на дальнее сидение у окна. Дальнее – чтобы никто не тревожил, у окна – чтобы было, чем заняться ближайшие три часа.
Время не летит и не ползет, время – всего лишь время. Оно тоже глупое. Оно не знает, что парень, громко слушающий музыку в наушниках, уже давно измеряет свою жизнь отрезками пройденной дороги, вдоль которой растут Цветы Умерших, а не часами и секундами. Сорок миль по неровной дороге – треть пути пройдено.
Триста шестьдесят шесть дней, шестнадцать часов, две с половиной тысячи секунд – это не время, а расстояние до алого поля, оставленное позади, на котором, наверное, когда-то умирали доблестные воины. Триста шестьдесят шесть – потому что год нынче високосный, павшие воины – потому что поле поросло Хиганбаной.
До деревни еще восемь миль, но Ичиго просит водителя высадить его именно здесь. Тот прикуривает, тормозит и, махнув парню на прощание, уезжает вместе со стариками.
Двадцать шестое сентября, вечер, хиган, а рыжеволосый школьник идет по пыльной дороге, вдоль которой растет Паучья Лилия. Он наслаждается умирающим цветением Хиганбаны, такого проклятого и всеми нелюбимого цветка. Его не срывают, не дарят, не продают в цветочных магазинах и не сажают возле дома – люди боятся смерти и пожара.
А ведь поле и правда горит алым пламенем в вечерних лучах. Солнце, проигрывая рыжему парню поединок оттенков, устало склоняется в сторону горизонта, мягко воспламеняя своим сиянием Цветы Призраков.
А Ичиго, словно возглавляя похоронную процессию, все шагает. Он надеется увидеть – пусть даже на мгновение – свое видение в расшитом золотом черном кимоно, величественно подносящее к фарфоровому лицу Хиганбану.
Во время прошлого цветения Паучьей Лилии ему довелось повстречать прекрасную женщину у этой дороги. Она стояла на залитой лунным светом тропе и, полной грудью вдыхая пьянящий запах Цветов Умерших, прощалась с алыми соцветиями.
Матово-бледная перламутровая кожа женщины слабо светилась в темноте – не человек, не призрак – дух, Богиня. Да и важно ли, кто она? Чарующий взгляд темных омутов бесцеремонно коснулся души Ичиго и навек остался в его сердце.
Оно тоже глупое – сердце. Потому что при виде этой женщины перестало биться, потому что само, не советуясь со здравым смыслом, отдалось в ее ледяные руки с тонкими пальцами, потому что, стоило Богине сделать робкий шаг навстречу, обезумело от счастья и заколотило по ребрам. Ее – уже не его – глупое сердце.
Казалось, сотканная из луны женщина вот-вот растворится в ночи. Но прикосновения ее оказались не призрачными. Белые пальчики с аккуратными ноготками порхали по лицу Ичиго, замершего не то от удивления, не то от предвкушения. Большой палец очертил рыжие дуги бровей, разгладил вечно залегающую между ними складку и легонько прошелся по нижней губе.
Неожиданная улыбка женщины сквозь слезы глубоко тронула Куросаки.
— Ты… пришел, — выдохнула Богиня, доверчиво и нежно прильнув к юноше всем телом. Вполне материальным.
Ичиго не знал, что на него нашло, он даже не знал, реальна ли эта ночь, но, вдруг почувствовав комок, подкативший к горлу, обнял худые, слегка оголенные плечи прекрасной женщины и сдавленно прошептал, зарываясь лицом ей в волосы:
— Я приду еще… В следующий раз, когда зацветет Паучья Лилия…
А секундой-вечностью позднее, когда эта женщина коснулась своими сухими и холодными губами места над ключицей, где яростно пульсировала кровь, когда она, Богиня, опалила его шею неожиданно горячим дыханием, когда наконец приникла к его губам, Ичиго полностью отдался во власть таких странных, таких новых, таких не его чувств.
Он целовал эту женщину неистово, грешно, сжимая ее хрупкие плечи, стягивая с них кимоно. Он забывался, тонул, пьянел в ее объятиях, сходил с ума сам и сводил с ума ее. Кем она была? Кем был он?
Важно ли это? Куросаки об этом не задумывался, но в ту ночь, когда он прижимал к себе Богиню, когда касался ее души, когда они своими телами сминали доживающие последние часы цветы Хиганбана, полевой ветер нашептывал ему на ухо легенду о Паучьей Лилии.
Однажды дух цветов и дух листьев страстно полюбили друг друга, забыв о долге и об обязанностях. И вопреки всем запретам они встретились под покровом жемчужно-лунной ночи. Но за то, что предали они свое предназначение, Боги прокляли влюбленных, разделив их навек: когда распускаются цветы – опадают листья, когда вырастают листья – увядают цветы.
Наутро женщина исчезла. Хиган завершился, и Ичиго вновь ступил на шиган**. Лишь увядшие соцветия Паучьей Лилии, Небесного Цветка напоминали ему о минувшей ночи.
А нынче солнце не спешит ложиться спать за линию горизонта. Не потому, что високосный год, не потому, что дни вдруг стали длиннее – просто Ичиго теперь измерял время как расстояние, пройденное по дороге, вдоль которой растут цветы Хиганбана.
Говорят, если вы встретите человека на дороге, вдоль которой растут Паучьи Лилии, то никогда больше его не увидите. Рыжеволосый парень, пинающий камешки, попадающиеся на дороге и с наслаждением вдыхающий сладкий запах Цветов Призрака, в это не верил. Он снова ждал свою странную белокожую женщину, прощающуюся каждый год с Адскими Цветами, коими усыпана дорога в подземном мире, по которой души идут к перерождению.
Прошла ли его Богиня этот путь? А он, Ичиго, проходил ли его когда-то?
Полная луна воцарилась на небесном полотне, освещая своим голубоватым светом алое поле Хиганбаны. Это последняя ночь для цветов в этом году – утра они уже не застанут. Они ждут, и Ичиго ждет вместе с ними. И время измеряется уже не расстоянием, пройденным по пыльной дороге, а расстоянием, пройденным луной на ночном небосклоне.
К утру опали цветы Хиганбаны, а зеленые листья, лишив поле пламени, заняли их место.
Говорят, если вы встретите человека на дороге, вдоль которой растут Паучьи Лилии, то никогда больше его не увидите. Рыжеволосый парень, потерянно вглядывающийся вдаль в надежде обнаружить хоть один цветок Паучьей Лилии, в это не верил. Даже сейчас, после бессонной мучительной ночи ожидания.
Хотя чего именно он ждал? Реальной ли была его Богиня с тонкими запястьями да холодными пальцами? Реальна ли была последняя ночь Хигана те триста шестьдесят семь дней, пять часов и тысяча шестьсот восемьдесят секунд назад?
Куросаки Ичиго взъерошил свои рыжие вихры и отряхнул светлые школьные брюки – пора возвращаться в Шиган, приятель, уже почти шесть часов как пора. Еще раз окинув тоскливым взглядом уже зеленоватое поле, юноша пошел по неровной дороге, вдоль которой росла Хиганбана.
----------------
— Посторонись, идиот! – раздалось откуда-то сзади.
Ичиго еле успел отскочить на обочину: на том месте, где он только что стоял, тормозил, поднимая в воздух клубы пыли, старенький велосипед.
— Жить надоело? – гневно воскликнула юная гонщица, сверкая огромными фиолетовыми глазами в пол-лица.
Куросаки, не веря своим глазам, всматривался в знакомое до боли лицо девушки, нависающей над ним при всем при том, что она едва доходила ему до плеча.
— Ты откуда… — ошеломленно произнес Ичиго.
Девушка, очевидно, заметив рассеянность парня, сжалилась над ним.
— Я живу в деревне неподалеку. А вот каким макаром ты оказался в шесть утра посреди этой дороги?
— Долгая история, — улыбнулся рыжеволосый парнишка, нахмурив по привычке брови. – Проводишь меня до остановки – я малость заплутал.
— Не вопрос. Она как раз на въезде в деревню.
Рыжее светило, только-только проснувшееся, снова запуталось в солнечных волосах юноши, будто бы пытаясь вызвать цвет на поединок – глупое солнце. Оно не соперник улыбающемуся подростку, помогающему миниатюрной черноволосой девушке везти огромный велосипед, явно великоватый для хрупкой красавицы.
И Ичиго тоже глупый. Потому что не сразу догадался самостоятельно оседлать велосипед и посадить новую знакомую на багажник. Глупый, потому что не сразу понял, как приятно будет ощущать на талии ее холодные тонкие пальцы.
— Меня, кстати, Рукия зовут.
— Куросаки Ичиго, — ответил парень. – А знаешь, Рукия, говорят, что если ты встретишь человека на дороге, вдоль которой растут Паучьи Лилии, — парень кивком указал на раскинувшееся по правую сторону от дороги поле, — то никогда больше его не увидишь.
— Брехня все это. Детские сказки.
— Вот и я так думаю. Так ты говоришь, что живешь неподалеку…
_______________________________________________
*Higan – период осеннего равноденствия, период, когда цветет Хиганбана (с 20 по 26 сентября). Дословно означает «другой берег», «Рай Чистой Земли».
**Shigan – «этот берег», Земной Мир.
-
-
14.10.2011 в 21:20-
-
14.10.2011 в 21:28Правда необычное, спасибо.
-
-
14.10.2011 в 22:55-
-
15.10.2011 в 00:14-
-
15.10.2011 в 13:43Kess., я влюбилась в хиганбану, когда прочла про нее в прошлом году) с тех пор, грезила идеей написать ангстовый драматичный фик про Кайен/Рукия/Ичиго) И, как результат, ушла в другую степь х) Так что безумно приятно знать, что кому-то понравилась данная работа)
justinia_rei, спасибо большое *лучи счастья*
Грач такой чёрный, аригато) Рада, что понравилось)